Челкаш - страница 8

Ближе к полудню стало слишком жарко. Только когда мы подъехали к Верхнерузскому водохранилищу, потянуло прохладой.

Перед нами открылась потрясающая картина: сверкающая на солнце гладь воды, на противоположном берегу не просто деревья, а зелёные терема, и под ними, точно детские кубики, светлые домишки. К этому времени Малыш уже тянул не так резво, как утром, — в общем, просил передышки. Для несведущих в технике поясню. Дело в том, что у «Запорожца» нет водяной рубашки — то есть он охлаждается только воздухом и в жаркие дни немного перегревается. Зато в холодную погоду работает лучше всех машин, поверьте мне, лучше всяких иномарок.

Ну так вот, подъехали мы к водохранилищу и вытаращили глаза на открывшийся пейзаж.

— Красотища! — вымолвил Челкаш. (Я же говорил, его тонкая натура не может не отметить прекрасное.)

— В самом деле, потрясающий вид, — согласился я. — Не хватает только музыки.

Точно по волшебству музыка тут же появилась — от домов, стоящих за берёзами на нашем берегу, донёсся петушиный хор. Я взял фотоаппарат, мы вылезли из Малыша и направились в сторону деревни.

Мы шли по тропе среди высоких берёз; то и дело останавливались — я делал снимки, Челкаш обнюхивал цветы, рассматривал жуков на кочках — он без меры любопытный, во всё суёт свой нос. Сейчас-то он знает, что не всё ползущее и летающее безопасно, а в молодости не раз попадал впросак. Помню, как-то стал ловить осу — подумал, обычная муха. Ну оса и ужалила его. Нос Челкаша распух и превратился в малиновый кабачок. Дня три мой друг страдал от боли и я делал ему примочки.

Так вот, мы шли по тропе и внезапно увидели художника — парня, голого по пояс, в панаме. Он сидел на пригорке перед этюдником и писал водохранилище. Мы подошли поближе, но не очень близко, чтобы не спугнуть вдохновение художника. Парень заметил нас и махнул рукой:

— Подходите, не стесняйтесь, мне зрители не мешают, — и, когда мы подошли, спросил: — Как, ничего?

На мой взгляд, этюд был замечательным, и я искренне сказал:

— Красиво.

— Во всяком случае, реалистичный этюд, согласны? — парень отложил кисть. — Ведь красота — это то, что естественно. А есть красивость — это всё показное, нарочитое… По большому счёту, там, где нет реализма, правды, там обязательно есть уродство. Ну то есть я хочу сказать — искусство, в котором нет любви к природе, к человеку, — разрушительно… Настоящий художник никогда не хитрит, не ловчит, у него вообще нет таких черт, как хитрость, притворство, согласны?

Я кивнул, но тут же вспомнил сразу нескольких приятелей, первоклассных художников и хитрецов — будь здоров! Я уже открыл рот, чтобы возразить парню, но… вокруг была слишком прекрасная природа и затевать спор расхотелось. Странное дело — почему-то среди красоты хочется говорить только о хорошем, и кажется, что, вообще, в жизни хорошего гораздо больше, чем плохого, вы заметили?

Парень встал, представился Володей, достал из брюк сигареты, предложил мне закурить. Покуривая, мы спустились к воде, и парень продолжил:

— Сейчас полно всяких формалистов. Смотришь на их картины и ничего не понимаешь — какие-то квадратики, загогулины. Но некоторые внушают нам: «Это гениально!». Чепуха! Лев Николаевич Толстой говорил: «Великие произведения искусства потому и великие, что понятны всем».

Я с готовностью согласился и с парнем, и с Львом Николаевичем.

— Хотя, — парень вдруг засмеялся, — формалисты со своей красивостью нужны — после них особенно ценишь реалистов, согласны?

Я подтвердил, что всё жизненное, правдивое мне гораздо интересней самой захватывающей выдумки.

— Потому вот и катаюсь по Подмосковью со своим другом, — заключил я и, обернувшись, показал на Челкаша, а он… он сидел перед этюдником и, высунув язык от усердия, что-то старательно выводил лапой на работе художника.

Мы подбежали к нему и ахнули — на почти законченном этюде темнели отпечатки лап. Челкаш так увлёкся, что я с трудом оттащил его от этюдника.

— Ты что делаешь?! Кто тебя просил?! Всю работу испортил! — я и смеялся и отчитывал «новоиспечённого художника».

Парень тоже смеялся:

— Решил подрисовать что-то. Ничего, сейчас исправим. Не ругайте его, не такая уж провинность с его стороны.