Человеческий улей - страница 17
– Без.
– Держи.
– Благодарю.
– Это мне тебя благодарить надо.
– За что?
– Так пока тебя лотерейщик из той банки на колесах выковыривал, он по сторонам особо не смотрел. Туповат, увлекается очень – это у него не отнять. Вот и увлекся он тобой, как только что откинувшийся зэк увлекается веселой разведенкой. Ну а я за тобой уже приглядывал до этого, интересовался. Увидел такое дело, ну и подумал, что нечего добру пропадать. Подошел тихонечко, прицелился надежно… Ну а дальше ты сам знаешь, рассказывать не буду. В общем, выручил, теперь я твой должник.
– Принимаю оплату таблетками от головной боли.
– Головка бо-бо? Так у свежих бывает. Еще и тошнит, да?
– Выворачивает…
– Беречь себя надо в первые дни, а ты весь какой-то потасканный, в тряпье драном. Хотя по манерам и физиономии вроде из приличной публики. На кого хоть нарвался? Кто тебя так разукрасил?
– Сперва авария, застрял из-за нее вечером за городом. Потом чуть под машину не попал, с моста свалился, головой приложился. А утром машину мою ракетами сожгли, чуть не убили.
– Во как.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но это был ударный беспилотник.
– А выглядел он как?
– Как летающий крест с мотором сзади. Ракеты не очень серьезные, две на «уазик-буханку» ушло.
– Где видел его? – насторожился незнакомец.
– На развязке южной.
– Это где центровая дорога через «А-четыре»? – резко расслабился мужичок.
– Не знаю я никакую «А-четыре».
– Ну да, откуда тебе знать. Значит, ты и в аварию попал, и с моста головой вперед улетел, и «мессер» тебя бомбил, и лотерейщик чуть-чуть не успел порвать, и весь этот список случился за неполный день. В роду, случайно, утопленников не было? Уж больно ты везучий.
– Ага… я тот еще счастливчик…
– На вот, хлебни.
– Вода?
– Это лучше, уж поверь.
Игорь взял протянутую фляжку, отвинтил пробку, понюхал, скривился:
– Что за гадость?
– Гадость? Ха! Смешной ты чудак. Живчик это, живун мой личный, по особому рецепту делаю, у других такой не увидишь. Пей давай, это куда лучше любых таблеток. И вообще, забывай уже о разной химии, теперь у тебя другая жизнь настанет, без лекарств и клистира.
Игорь скривился еще сильнее, но все же припал к горлышку. Голова болела так, что словами не передать. Казалось, что она раздувается воздушным шаром и вот-вот разлетится кровавыми обрывками.
– Ну и как тебе на вкус мой божественный нектар?
Игорь помедлил с ответом, борясь с комком, который норовил выскочить из брюха не первой за этот день порцией рвотной массы.
– Ну, чего молчишь? Восторг от вкуса дивного свел судорогой потрясенные уста?
– Ты из чего его варишь? Из своих шесть лет не стиранных носков?
– Надо же какой умница, в самую точку попал с первой попытки. Уважаю таких догадливых.
– Ну, догадаться было несложно…
– А как теперь твоя бедная головушка? Трещит, будто в одно рыло выдул стратегические запасы самогона немаленькой деревни? Все так же бо-бо? Или уже не совсем так?
Странно, но голова и правда перестала раздуваться. И вроде даже нестерпимая боль стремительно отступает. И порция блевотины резко передумала выбираться наружу. Даже слух улучшаться начал за счет того, что колокольный набат заметно притих.
– Ну и почему же ты опять замолчал? Признай уже, что в моих нестираных носках сила великая спрятана, а не только пот засохший.
– Такое я не признаю даже под всеми китайскими пытками.
– Ты кто вообще будешь? Обращаться к тебе как?
– Игорь я.
– Игорь?! – Мужичок скривился так, будто неспелых лимонов переел. – Ты это, забудь про Игорьков и всяких там Сереж. Совсем забудь.
– А что не так в моем имени?
– Тут только у баб имена, да и то на новые поменянные. В какую ни плюнь, так на морду Зинка-Машка, но зовите меня Элизабет или Анжелиной. У таких, как мы с тобой, честные погоняла. Ты никому вот так при встрече не представляйся. Мне-то все равно, я не из моральных уродов, но есть такие, которые последним чмом выставят. Особенно если будешь в таком рванье из себя делового изображать. Чушкарям убогим нигде уважения нет, а если они Игорьки или там Антоши какие-нибудь, так могут обноски отнять и бабский сарафан взамен подарить. А то и под хвост сунут, случаются у нас любители из простых Василиев Василис Прекрасных делать. Да не грузись ты, тут тебе не зона и не крытка, тут Стикс, а у него свои понятия – просто жаргон местами похож. Простая публика, и слова у нее тоже простые. Чем занимался до того, как в Улей угодил?