Человек человеку — волк (СИ) - страница 5

В этой квартире я поселилась уже в конце января, а в начале февраля ко мне присоединились Лада и Патрик. Я предложила этот вариант, потому что прекрасно понимала, как тяжело прятаться от родных. Лада с радостью согласилась. Её родители некоторое время сомневались, считая, что учиться в университете и вести самостоятельную жизнь будет очень сложно. Но нам удалось убедить их в том, что вдвоём мы со всем справимся.

Так мы поселились в небольшой двухкомнатной квартире в доме на окраине города. Ремонт тут был приемлемый, необходимую мебель тоже удалось раздобыть, а большего было и не нужно. Днём мы проводили время в университете, после учебы обязательно были какие-нибудь дела, а ночами волчьи лапы уносили нас в лес. Поэтому в обстановке квартиры нам вполне хватало двух кроватей, матрасов на полу, тёплых одеял, чтобы можно было спать в облике волка, некоторой самой необходимой техники, стола с несколькими стульями на кухне, а ещё лунного календаря на стене, чтобы не пропустить тяжёлые ночи. Настоящее волчье логово, которое очень скоро стало своеобразным убежищем, где мы могли собраться все вместе, впятером, если считать Патрика, обсудить какие-нибудь магические вопросы, да и просто поболтать и повеселиться.

Все эти обстоятельства всё больше и больше погружали нас в новый мир. Мы учились управлять своими способностями и развивать их. Мы читали книги, слушали истории Пата и Силланта, впитывали новое, как губки, и никак не могли насытиться. Всё равно что дети, мечтавшие попасть в Страну Чудес, неожиданно очутившиеся в ней и узнавшие, что всегда были её частью.

Силл и Патрик пытались предупредить нас, что всё не так радужно, как мы думаем, что на свете полно тёмных сил, которых следует остерегаться, что магией управлять очень сложно: это стихия, которую под контроль можно взять только тогда, когда проживёшь достаточно долго, чтобы научиться этому на собственном опыте. Но пока что эти мысли не укладывались у нас в голове. Мы находились в состоянии некоей эйфории, наслаждались тем, что являемся частью огромной тайны, тем, что мы вместе, и тем, что, судя по всему, имеем какое-то важное предназначение.

На этом фоне я нередко забывала о том, что, в сущности, являюсь монстром. Каждую ночь моё тело трансформируется без моего согласия. Каждую ночь я вынуждена контролировать себя и своё сознание, а в полнолуние и вовсе теряю то и другое.

О том, к каким бедам может привести моё превращение, я вспоминала только в минуты, когда оставалась одна. И тогда понимала, что действительно одинока. Да, вокруг меня есть друзья. Да, они всегда придут на помощь, когда это будет нужно. Но по-настоящему сблизиться с кем-то, стать частью чьей-то жизни я не смогу: мне всегда придется избегать чего-то, от чего-то прятаться, кому-то лгать. Иначе я стану ещё более одинокой.

Такая тоска нередко накатывала в тёмном лесу, на краю крутого склона возле широкой реки. Там деревья расступались, оттуда открывался прекрасный вид на противоположный берег, на тёмные воды и на зависшую в синем небе серебристую луну.

Так, этой зимой я хорошо познала ещё одну вещь: что чувствует одинокий волк, воющий на луну.

Одним чудесным февральским утром восемнадцать лет назад в палате роддома № 2 две молодые женщины увлечённо обсуждали способы приготовления настоящего грузинского плова. Ближе к полудню одну из них увезли на каталке, а несколько часов спустя она вернулась, прижимая к груди закутанного в пелёнки малыша.

— Мой второй мальчик! — радостно сказала она, появляясь в палате и сияющими глазами глядя то на ребёнка, то на подругу, ещё только ожидавшую рождения первенца. — Муж ужасно обрадуется!

Её соседка не могла сдержать улыбки. Она всем сердцем разделяла чувства женщины, с которой успела сблизиться за это короткое время. Но от слов про мужа на мгновение тоскливо защемило в груди.

В её жизни всё было не так радостно. Семья грозилась вот-вот развалиться, и женщина надеялась, что рождение ребенка спасёт то, что ещё можно было сохранить. Но надежда эта была хрупкой. Такой же хрупкой, как краснощёкий малыш на руках подруги, едва появившийся в этом сложном, наполненном разочарованиями мире.