Человек-дельфин - страница 18

Все. Вокруг никого. Море как будто взволновалось.

Микеле мне шепчет что-то, и я догадываюсь, что пора.

Нацепляю зажим на ноздри, кладу левую руку на ручку механизма 30-килограммового балласта. Вращательным движением можно регулировать скорость спуска или блокировать его на тросе. Правая рука инстинктивно ложится на кнопку огромного хронографа, закрепленного на уровне моих глаз так, чтобы я мог контролировать бег минут и секунд. Тишина кажется полной. Последний длинный вдох. Знак головой, и Микеле спускает крючок прикрепленного к платформе балласта. Прокалываю поверхность моря, и холодная вода скользит мне под воротник по шее, плечам и спине, потому что я ныряю без капюшона, чтобы не нарушать кровообращение головного мозга. Мозг — самый главный потребитель кислорода. Начало движения слишком медленное для меня. Мы забыли полностью освободить подъемный шар, в нем остался воздух, и он тормозит спуск. Тем хуже: слишком поздно, чтобы начинать сначала.

Спуск становится более быстрым. Преодолеваю 10 м и открываю один глаз, чтобы взглянуть на глубиномер. Должен делать это с осторожностью, чтобы из-за скорости погружения не потерять контактные линзы, которые я использую вместо классических масок ныряльщиков. Так я экономлю воздух, который они выдыхают под маску для уравновешивания внутреннего давления. Все идет хорошо. Стараюсь ни о чем не думать, слиться с окружающей средой, стать единым с океаном, стать “морем”. Чувствую, как удлиняюсь, растворяюсь и сливаюсь с ним.

Тридцать пять метров… Шум пузырей… Что-то ледяное толкает меня в лицо, и потом следует дружеский шлепок ладонью Джузеппе Алесси. Я преодолел этот первый “ориентировочный пункт”, первый “этап”, и пока компенсация давления для моих ушей прошла хорошо.

Худший момент еще впереди: проход “стены сорока метров”. Между 35 и 50 м в зависимости от погоды и состояния моего организма я должен замедляться и даже делать остановки, чтобы выровнять синусное давление[3]. Мне это плохо удавалось в последние недели, потому что я был переохлажден. К 45 м становится очень трудно уравновешивать давление с левой стороны груди. Замедляю еще немного темп и на 50 м останавливаюсь на две секунды. Печально. В обычное время я бы медленно поднялся к поверхности. Сейчас я убеждаю себя, что соберу все силы и все пройдет.

На 60 м набрал нормальную скорость, в среднем не более 1 м в секунду. Уже чувствую пузыри воздуха, которые мне посылают Юрген и Нино. Но, открыв на этот раз оба глаза, понимаю: что-то не так. Кафьеро “висит” горизонтально, головой почти касаясь троса. Они с Юргеном объясняются жестами и, похоже, меня еще не ждут. Если Нино останется в этом положении, я размозжу ему череп. Вновь мной овладевает противная мысль: “Не будет ли лучше отказаться?” В этот момент Юрген замечает меня и резким движением отталкивает Нино в сторону. Я сознательно торможу и даже останавливаюсь, чтобы убедиться, что все в порядке и Кафьеро вне опасности. Юрген шлепает меня по плечу, что очень кстати. Это зеленый свет для последнего перегона, последних 30 м.

На самом же деле свет сразу становится желтым. Снова кто-то меня уговаривает не продолжать, подняться, отложить погружение на день более милостивый. Снова внутренний конфликт, и я возражаю, что дней более милостивых в этом году уже не будет.

Втягиваю голову в плечи, стараясь придать телу наиболее гидродинамичную позу, и вновь устремляюсь в бездну. Но спокойствия не прибавилось. Не могу сказать, чтобы я чувствовал себя в ударе. Начинает даже слегка кружиться голова, видимо, я приложил слишком много усилий для компенсации и теперь нарушено равновесие вестибулярного аппарата. Нужно сохранить хладнокровие и быть внимательным во время подъема, максимально используя шар.

Мысленно я повторяю те жесты, которые мне предстоит выполнить на стометровой отметке. Сразу оторвать привязанный шерстяной ниткой к диску один из двух контрольных сигналов, указывающих глубину, и спрятать его под гидрокостюм. Открыть клапан баллона и наполнить сжатым воздухом шар. Закрыть клапан. Правую руку положить на левый держатель арматуры, которая движется вдоль троса во время подъема, а левую — на механизм, блокирующий всю систему, затем переместить правую руку на клапан выпуска воздуха из баллона, а левой взяться за держатель рамы шара. Словом, ухватившись за металлическую раму спасательного шара, начать подъем, регулируя его скорость подачей воздуха. Эти движения должны быть выполнены одно за другим без малейшего колебания. Но как не колебаться, когда на глубине 95 м я, уже различая этот диск, понимаю, что оба сигнала на нем отсутствуют. Мне приходит в голову безумная мысль, что Альфредо и Роберто под действием “глубинного опьянения” уже их оторвали.