Человек дейтерия - страница 6

Гриша припомнил, как год назад, когда городская администрация снесла спортивный корт, а потом ещё и прикрыла детский клуб «Ровесник», отдав здание каким-то фирмачам, на стене универа – да ещё и на внушительной высоте – кто-то ярко прописал, что «мэр – баран» и ещё несколько неприличных слов про местных чиновников. Храбрец поработал баллоном – и тоже готикой. В общем, смотрелось очень даже стильно! Понятно, что люди восприняли событие неоднозначно: кто-то пребывал в шоке, а кто-то и наоборот. Пока перепуганные чиновники организовывали маляров и автоподъёмник, прохожие и ребятня на все наличные сотики успели заснять надпись. Снимки потом появились в интернете, и народ ещё долго гадал, какому герою удалась такая кудрявая акция.

А ещё был случай чуть проще, когда, толкаясь с кем-то, Дон грянулся наземь и разбил нос. Москит тут же придумал, что делать с обильно текущей кровью. По его совету Дон макал пальцем в ноздрю – всё равно как пером в чернильницу и под диктовку дружка выводил на асфальте серенаду для Аллки. То есть, так это почему-то именовали – серенада. Потом эти двое рассказывали, что на одну фразу у Дона ушло не менее литра. Но фразу Гришка видел своими глазами, и была она куцая и предельно короткая: «Алка, ты супер!» То есть восклицательный знак в ней был, а запятой нет. На неё, как объяснял Дон, не хватило крови. Как и на лишнюю «л» в имени Аллки. Хотя сам Гриша подозревал, что про запятую с выпавшей буквой Дон попросту ничего не знал. Как говорил, так и писал. Хотя парень он был всё равно не слабый. Мог, например, в одиночку удерживать дверь перед целым классом. Был у них такой прикол – выскочить по звонку первым из помещения и, захлопнув дверь, удерживать напирающую груду тел. У других это растягивалось секунд на пять максимум, а богатырь Дон иногда и минуту выдерживал. За что и зарабатывал от одноклассников вполне заслущенную уважуху.

Гриша давно заметил, если какой человек имеет силёнку, если справа и слева у него точно фурункулы топорщатся разные там бицепсы-дрицепсы, то и умным ему быть необязательно. Вот и Дон о грамматике с разными там запятыми представление имел крайне смутное. Да и какое там представление, если с русским языком творилось неладное? Ещё и словарь новый появился – с кофе среднего рода, а учебниками Бунеевых школы заполнили по самую крышу. От иных правил и километровых заданий впору было вешаться, и ясно становилось, что скоро науке правописания придёт полный капец. Потому что ребятишки вроде Дона и Лешего окончательно завоюют власть на планете и, конечно, первым своим манифестом упразднят столь измучившие человечество науки. Просто отменят за ненадобностью – и всё.

Тем не менее, Дон – пусть даже без литра крови – на этот клятый этаж взлетел бы мухой, а Гришке пришлось подниматься целую вечность. Когда же, наконец, был взят последний пролёт, выяснилось, что номера квартиры он не знает. Можно было, конечно, приложиться ухом там и сям, послушать, где шумно и весело, но Гриша постеснялся. Ну, позвонит в дверь, может, даже откроют, а что он скажет? Возьмут и не пустят, как в тот же лифт, спросят, зачем припёрся. По-умному – спуститься бы да вовсе уйти, но что-то удерживало Гришку, и он слонялся от стены к стене, замирая у чужих дверей, силясь услышать знакомые голоса. Так и проторчал на площадке битый час, пока не прибежали запыхавшиеся Надька с Арсением. Эти двое бегали за подарком, потому и опоздали. С ними он и зашёл, хотя уже точно знал, что совершает ошибку.

Как Гриша и ожидал, праздник вился пёстрой каруселью, и прихода его никто не заметил. Пустив воду, в ванной кто-то шумно целовался, на кухне крутились девчонки в передничках, пацаны сидели на диванах и в креслах – что-то жевали, звучно чавкали и пялились на экран огромного ЖК-телевизора. Катя и Лера, ближайшие подруги Аллочки, вились у музыкального центра. Шел спор о дисках – что ставить, а что нет, и никто не мог настоять на своём. Зато по телеку показывали передачу о животных. То есть, Костяй принёс полный набор «Бугименов» с «Криком», но видак у Аллки палёные диски жевать отказался, и пришлось смотреть обычные телеканалы. Впрочем, жизнь животных Грише была даже более близка и понятна. Всё здесь было практически как у людей. Львиный прайд выходил прогуляться в саванну, и мир постепенно прозревал. И как иначе? Это вам не Гриша-невидимка выбрался на променад, – гривастые и клыкастые гости сулили обитателям саванны серьёзные неприятности. Сначала, конечно, начинали беспокоиться зоркие страусы, затем поднимали головы антилопы Гну и чуткие газели. Взмывали вверх пугливые пичуги, и Гриша ощущал идущий от экрана вязкий холодок ужаса. Таким примерно образом во двор вываливалась ватага Саймона. Иногда пьяные, иногда нет, хотя ещё неизвестно – что было хуже. Их и было-то всего трое, если не считать дохлого Утяни, однако атмосферу тревоги они создавали мастерски. Как те же экранные львы. Стоило им оккупировать ближайшую лавочку, как в считанные минуты исчезала малышня из песочницы, потом разбегались ребятишки постарше, а последними, недовольно ворча, уходили доминошники и пенсионеры. От греха подальше…