Человек, для которого не было тайн - страница 18

Тем временем доктор Зорге продолжал развивать свою мысль. Он, казалось, увлекся, говорил громко и темпераментно:

— Теперь еще один тезис: Япония нуждается в военном союзнике для осуществления своей политики на континенте. Это ясно. Кого она может привлечь? Советскую Россию? Нет! Америку, Англию? Тоже нет! Кого же? Только Германию! Немецкий национал-социализм и японский политический синтоизм, если можно так выразиться, имеют общие идейные корни. Вспомните «лебенсраум» и «дранг нах Остен», разве у военных кругов Японии нет тех же устремлений? Отсюда я делаю вывод: Германии фюрера тоже нужны союзники, и таким союзником может быть сегодняшняя Япония. Вот наша перспектива, основа нашей политики на Дальнем Востоке.

Я высказываю свою точку зрения, может быть, она и не верна, — сказал в заключение Зорге. — Я подумаю, кто бы мог вам помочь. Дайте мне для этого несколько дней.

— Я не осмеливаюсь просить вас, — возразил Отт, — но, может быть, вы сами согласитесь мне помочь?

Зорге этого ждал. Теперь главное — не дать преждевременного согласия. Он рассмеялся:

— Господин Отт, но я же почти невежда в этих вопросах! Какой из меня толк? Я сам хотел обратиться к вам за консультацией. Я найду вам более сведущего человека.

— Нет, нет, я вас очень прошу. Конечно, если сможете найти время.

— Ну, мы еще поговорим об этом…

Своими рассуждениями Рихард не открывал Америки, он просто хорошо знал настроения в Берлине, изучил психологию нацистских дипломатов, которые жаждут получить подтверждение собственного мнения. И если наблюдатель угадывает мнение начальства, считают, что он разбирается в обстановке, отличается острым умом… Почему бы не подсказать несколько мыслей Эйгену Отту. Он может пригодиться…

Отт предложил подняться наверх, у него есть настоящий кюммель. Еще из Германии. В Японии такого не найти…

Когда они вошли в комнату, фрау Хельма сидела в кресле и вязала. Большой клубок шерсти лежал рядом. Спицы быстро мелькали в ее руках. Она задумчиво поглядела на Рихарда. С тех пор, когда они встречались, прошло, вероятно, лет пятнадцать. Хельма была тогда женой архитектора Мея, баварского коммуниста. Потом они разошлись. Мей уехал в Россию, а Хельма вышла замуж за молодого рейхсверовского офицера. Оказывается, это был Отт! В те годы Хельма разделяла левые убеждения. Что думает она сейчас?..

Когда Отт вышел, чтобы раскупорить бутылку кюммеля, Хельма оторвалась от вязанья и сказала:

— Я очень довольна, что мы встретились… Помните, вы жили во Франкфурте у вокзала и у вас была старинная мебель и много картин…

— У вас хорошая память, — ответил Зорге. Вошел Отт с бутылкой кюммеля, поставил на стол. Предложил сыграть в шахматы. Фрау Хельма продолжала вязать.

Принцесса с длинным и трудно произносимым именем Коноямодзакура-химэ шла с юга по всем островам Японии, и все газеты, даже самые солидные, каждый день печатали сводки о ее приближении. Волшебная принцесса, превращая на своем пути нежные бутоны в прекрасные цветы, пришла в Киото, в Нагоя и, наконец, в Токио. Наступил праздник цветущей вишни, самый красивый, самый веселый праздник цветов.

В матсури — в праздники — нечего и думать пригласить гейш, они нарасхват, поэтому пришлось это сделать заранее, за несколько дней, когда принцесса Коноямодзакура-химэ была еще далеко от столицы.

Доктор Зорге после долгих поисков нашел себе отдельный домик в тихом районе Акабуку на улице Нагасаки и оставил изрядно надоевшую гостиницу. Двухэтажный почти игрушечный домик с традиционной энгава — крытой галереей вдоль стен — притулился рядом с просторным домом токийского аристократа. От такого соседства он казался еще меньше, еще невзрачнее. Пройти к домику можно было только узким переулком, таким тесным, что никакая машина и даже коляска рикши не могли бы протиснуться сквозь эту городскую расщелину. В проулке на бамбуковых шестах, как на веревках, висело белье; вместо мостовой посередине тянулся деревянный настил, покрытый слоем засохшей грязи. С улицы Нагасаки за деревьями и забором виднелись крыша домика да окна верхнего этажа. Это обстоятельство имело немаловажное значение при выборе доктором Зорге своей новой квартиры: он хотел иметь именно такое жилье — подальше от улицы, но чтобы окна были видны издалека.