Человек из кремния - страница 4

Кабинетом была маленькая комнатка без окон; единственным источником света — с тех пор, как он снял с потолка люминесцентные лампы — оставалась неяркая лампочка в мятом металлическом настольном светильнике, добытая Портером в каком-нибудь магазинчике, торговавшем десять раз уцененным старьем. За пределами круга неяркого света комната терялась в темноте.

Картонные коробки с дискетами, пачки технических журналов были разбросаны по полу, точно мины для посетителей, не глядящих под ноги. Ровные бежевые стены были оклеены мозаикой распечаток спецификаций к компьютерной периферии. Книжные стеллажи, входящие в обстановку кабинета, были завалены грудами листков с рукописными заметками. Некогда комната ничем не отличалась от всех прочих на этом этаже, теперь же она была ПОРТЕРИЗИРОВАНА.

Портер был толстячком с необъятной кучерявой шевелюрой и пушистой черной бородой. Носил он белые рубашки (вечно мятые и в кофейных пятнах) и вельветовые, обвисшие сзади штаны, а на мир смотрел сквозь древние очки в проволочной оправе, стекол которых никогда не протирал. Познакомившись с ним, Розалинда жутко разозлилась, увидев, как он вглядывается в монитор сквозь пыльные линзы, а потом у нее вошло в привычку протирать ему очки. Дальше — больше; она вдруг обнаружила, что взяла на себя и прочие заботы, которых сам он никогда не полагал необходимыми: однажды сготовила ему приличный обед, купила новые носки и даже подстригла его бороду. Он же принимал благодеяния с конфузливой благодарностью. И, хотя помимо "Лайфскан" они не общались, связь установилась. Когда его квартирная хозяйка решила превратить свой дом в кондо, Розалинда предложила ему временно занять одну из свободных комнат в своем доме. Муж ушел от нее годом раньше, и порой ей очень не хватало компании. Конечно, Портера не стоило считать за "компанию" он, казалось, и о самом существовании Розалинды вспоминал лишь изредка, однако ей его общество нравилось, и он продолжал занимать комнату до сих пор.

В дверях его кабинета она остановилась. Портер сидел перед экраном, согнувшись в три погибели, и всматривался в строки программы. Вот пальцы его коротко простучали по клавишам он добавил в систему пару команд. Наконец он развернулся вместе с креслом и заморгал, ослепленный ярким светом из коридора.

— А, Розалинда… — Он полез пальцами под очки и протер глаза. — Ты, кажется, собиралась делать очередной прогон… Как оно там?

Она вошла в кабинет, отодвинув по пути пару немытых кофейных чашек, и пристроилась на уголке стола. Стол был загроможден листками с неразборчиво накарябанными заметками, мятой бумагой, документами, платами ОЗУ и оставленными без ответа докладными записками.

— Один из зондов опять потерял чувствительность. Майк с Гансом уверяют, что загвоздка — в ПО. Клянутся и божатся, что все остальное отладили на ять.

Портер молча смотрел на нее снизу вверх. Большую часть своей жизни он проводил в программах, которые писал. В "программ-мире", как он сам выражался. Однажды он, смущенно улыбнувшись, признался, что даже сны видит в программных кодах. Реальный мир для него отошел на второй план, и лежал про запас в своего рода инпут-буфере, на случай, если мозг найдет время на обработку вмешательств извне.

Портер мигнул (главный признак того, что он снова — онлайн).

— Так — что конкретно?..

— Возможно, тебе следует еще раз просмотреть ход событий.

Она смутно сознавала, что говорит грубо и нетерпеливо. Боль, которую она частенько испытывала, не располагала к душевной теплоте. Но, думала она, Джереми знает ее достаточно, чтобы не обращать внимания на тон.

Она подала ему свой РРВ, и он принял его с явной неохотой. Меньше всего ему хотелось возвращаться к задаче, которую, насколько ему известно, он решил еще полгода назад. Порывшись в бумагах на столе, он нашел нужный разъем, подключил его к РРВ и вернулся к клавиатуре. Система, внешнее устройство, вход пять, загрузка данных, зашифровать, сэйв в ОЗУ, альфа-тест, имя файла — май 12, 2030… Несколько секунд он подождал подтверждения получения, а затем вернул ейц РРВ.

— Спасибо, — сказала она, очищая память прибора и кладя его обратно в карман. — Знаешь, а прогон был весьма многообещающим. Если не считать, что один зонд засбоил…