Человек из Вавилона - страница 24
Эстер тут же накинула на голову платок, выскочила из дома следом за ней и маленькими улочками, кратким путем, добежала до дома Тинати раньше Бачевы. Бачева появилась верхом на неторопливо идущем коне, спокойно оглядела окрестности. Эстер в ужасе отпрянула — Бачева была без сопровождающего.
В церкви царила прохлада, особенно приятная после пыльной раскаленной от зноя улицы. Поначалу Бачева ничего не видела, хотя повсюду горели свечи. Ушу подошел к ней, взял за локоть. Под конец, когда ее глаза привыкли к полумраку церкви, Бачева увидела молящихся. Они неслышно шевелили губами. «И эти, как мы, о чем-то просят Господа!» — с облегчением подумала Бачева. Она уже освоилась в сумраке церкви. Было тихо. Большое количество икон поразило Бачеву. На иконах были изображены люди. В глаза бросалось обилие золотого цвета. Куда бы ни падал ее взгляд, отовсюду ястребом налетал на нее желто-золотистый цвет. «Зачем им столько изображений людей или этого золота?» Хотела было спросить у Тинати, но Тинати рядом не было, и это тоже ее угнетало. Будь Тинати рядом, она не чувствовала бы себя такой скованной. Однако Тинати отказалась пойти с ней, сославшись на головную боль.
Бачева была загипнотизирована увиденным в такой степени, что не могла говорить. Они подошли к молодому человеку со спокойным взглядом и доброй улыбкой — Ушу сказал про него, что это его духовный отец. Бачева, разумеется, ничего не поняла, кроме того, что молодой человек был, оказывается, отцом Ушу. Не поняла она и того, что говорил ей этот молодой человек. Он произносил слова как-то странно, напевно. «Никакой он не отец, — вдруг пронеслось у нее в голове, — наверное, это раби, раби Ушу». И кивнула головой священнику. Он что-то спрашивал ее, и Бачева с улыбкой кивала ему — она согласна на все. Да, да, конечно же она сама пожелала прийти сюда, нет, нет, силой ее никто не приводил, ну да, она пришла сюда, чтобы креститься, конечно, она хочет этого сама. Почему? Из-за Ушу, ради Ушу… Она должна стать его супругой… Быть рядом с ним… Никто и ничто не сможет помешать им быть вместе…
— Да благословит тебя Бог! — сказал «раби» Ушу.
«Он говорит, как хахам Абрам», — пронеслось у нее в голове.
— Тогда начнем! — вновь с улыбкой сказал «раби» Ушу и позвал Бачеву с Ушу за собой. Отец Ростом шел, что-то бормоча себе под нос. Ушу и Бачева следовали за ним.
Ушу ободряюще улыбался Бачеве.
Они вышли на залитый солнцем церковный двор. Миновав двор, пошли по узкой тропинке. Отец Ростом шел впереди. За его широкой спиной ничего не было видно. Бачева не могла взять в толк, куда они идут. Ушу что-то говорил ей, но она не слышала его. Самое главное — он был рядом, подле нее. Из-под ног у них неожиданно выпорхнули фазаны. Отец Ростом остановился, приложил руку козырьком ко лбу и посмотрел на фазанов. Потом, покачав головой, продолжил путь.
Они вышли к берегу Куры. «Раби» Ушу, не снимая рясы, вошел в мутную воду и протянул руку Бачеве — следуй за мной. Бачева уставилась на Ушу — как ей быть? Ушу, улыбаясь, кивнул головой. И Бачева вошла в воду вслед за отцом Ростомом. Холодная Кура злобным щенком накинулась на нее.
Отец Ростом что-то бормотал неслышно. Время от времени задавал Бачеве вопросы, которые были ей не совсем понятны, но она, улыбаясь, кивала ему головой. Отец Ростом зачерпнул горстью воду и вылил ее на голову Бачеве. Один раз, второй, третий. Потом положил ей руку на голову и несильно надавил, приглашая окунуться с головой. Бачева опять вопросительно посмотрела на Ушу. Ушу снова улыбнулся ей — делай, как говорят. Бачева трижды окунулась с головой. Волосы у нее разметались, вода ручьями стекала с нее. Потом «раби» Ушу вынул из кармана золотой крестик, приник губами ко лбу Бачевы и нараспев произнес:
— Да благословит тебя Бог, Сидония. Твоей прародительницей была Сидония, приобщившая наши сердца к вере Христовой. Да хранит тебя ее благодать, — отец Ростом протянул руку Бачеве, — пойдем, Сидония, — и пошел впереди нее. И в это время с висячего моста через Куру раздался крик:
— Помогите ей, помогите!
И в тот же миг что-то с шумом упало в реку. Водяные брызги почти достигли моста. Все взоры устремились в ту сторону. Река невозмутимо несла свои воды, лишь там, откуда только что донесся шум падения, вода трепетала, как сердце испуганного ребенка.