Человек, который похитил королеву и распустил парламент - страница 64

Симпсон вздрагивал под дуновениями холодного осеннего ветра и жадно смотрел вокруг через решетку клетки. Клетка! Даже не тюремная камера! Какие же боги сейчас у власти, что с ним так обращаются? Раздетого, его бросили в клетку, подобно зверю, только за то, что он убил какого-то паршивого полицейского.

Через решетку Симпсон видел высокий забор, в котором был оставлен небольшой проем… Для чего? Для публики? Публичный показ. Люди проходили мимо проема, и Симпсон мог видеть их. Он посмотрел на покрытый соломой пол клетки, потом на серое облачное небо, служившее как бы крышей его тюремной камеры. Симпсон прислушался, и до него донеслись крики зверей… и знакомый гул человеческих голосов. «Нет, они не смели так поступить со мной, — думал он. — Интересно, что говорят люди?»

Три раза в день Симпсону приносили пищу. А он должен был каждый день убирать свою клетку. А постель? Постели не было. Туалет? И его не было.

Мысли Симпсона были прерваны внезапно усилившимся шумом шагов: мимо клетки шли первые посетители — туристы, просто прохожие. Все с любопытством смотрели на клетку и ее обитателя. Симпсон гордо поглядывал на нескончаемый поток проходивших мимо людей…

По указанию Вайатта Симпсон находился под постоянным наблюдением. Кинокамера следила за каждым его движением.

Через несколько минут после окончания пресс-конференции один из сотрудников службы безопасности, выдававший себя за журналиста, докладывал «большой пятерке» в клубе «Букерс» обо всем, что он видел и слышал. У «Кабала» не осталось сомнений в успехе Вайатта.

Глубокое молчание воцарилось в клубе после ухода сотрудника службы безопасности. Уинлос пытался найти какую-нибудь успокаивающую мысль. Минтер старался отвлечься от оценки событий с позиций биржевых колебаний. Комптон-Дуглас рисовал перед собой картину разгрома сил узурпатора в осенних победоносных боях. Ригг, раздражение которого росло с каждым словом тайного агента, выжидал, чтобы первые же комментарии Лэнгли встретить гордым — «именно об этом я и говорил».

Казалось, старому пэру было о чем задуматься, и он не торопился с высказываниями. Впервые за свою долгую жизнь он должен был признаться в просчете, недооценке человека, обстановки и даже настроения широких масс. Для человека в его возрасте трудно сменить аккуратно подогнанную мантию непогрешимости на заплатанную рубашку неудачника. Наконец он поднял голову и пристально посмотрел на Ригга. Настал момент перейти в атаку во имя собственной защиты.

— Ваши мысли очевидны. Что касается вас, Ригг, то нет смысла фыркать, как пуританин, увидевший разодетого кавалера.

Ригг не мог вынести роли тетушки Сэлли:

— Именно так. Кавалер смеется над нами. Мне кажется, мы сами усугубили положение…

Остальные проворчали что-то в знак согласия с ним. Лэнгли понял, что происходит немыслимое. Его неколебимый авторитет стоял под сомнением. Он и его предки привыкли к нападкам на их суждения. Но нападать на его авторитет… Он резко оборвал Минтера:

— Хорошо. Вы отуманены его благими намерениями. А между прочим, вам все известно не хуже, чем мне. Он изо всех сил старается добиться доверия народа. Чего же еще вы ожидали?

— И несмотря на это, вы все еще требуете, чтобы мы чего-то ждали?

— Да! — Лэнгли перешел в атаку и счел возможным сделать паузу, чтобы найти подходящий аргумент, в наличии которого он, опытный политик, не сомневался. — Вайатт делает то, о чем обе основные политические партии мечтали многие годы. Мы находились в страхе. В страхе перед избирателями, перед мировым общественным мнением, перед ошибками прошлого. Сознаете ли вы, что с пятьдесят шестого года не было принято ни одного решения по важным политическим вопросам. И вот появляется Вайатт, освобождает Прометея, предпринимает весьма наивные действия в сложной политической атмосфере нынешних дней, и все ему сходит с рук. Но он допустит ошибку. Так всегда бывает. Когда это случится, мы вытащим королеву из ломбарда, добьемся приличных условий от обрадованного Вашингтона и поставим избирателей на свое место.

Только Ригг усомнился в правоте этих суждений и спросил: