Человек, который построил Эдем - страница 3

Сафир, вот как звали лейтенанта. На древнем языке Союза это значило «посланник». Таир снова оскалился, чувствуя себя ужасным волком, воплощением Серого Охотника из легенды о вожде Хайрате. Он жаждал пролить кровь врага, напоить ею священную землю. Остатки страха, если они и были, улетучились. Сафир из промокшего лейтенантика превратился в столп мужества, к которому стягивались Багровые Штыки. Парадная форма только подчёркивала сходство с пророком Заакси. Его изображение и его слова, запечатлённые на маленьком клочке бумаги, каждый юный воин носил с собой.

Артиллерийский обстрел прекратился так же резко, как и начался. Таир повернул голову. В траншеях позади Багровых Штыков, утопая в крови и утешая умирающих, дожидались своей очереди обычные армейцы. План обороны предполагал серию контратак, призванных отбросить неверных от столицы. Штыки были хороши в партизанских атаках, а не в лобовых штурмах, но их всё равно поставили в первую линию. Менять что-то было уже поздно. Каждый отдаёт Богу свой долг.

«А ведь никто и не верит, что Карас может пасть, — подумал Таир. — Даже если и понимает, что рано или поздно оборона сломается. Иначе командиры загнали бы больше людей внутрь города, а не за стены». Сафир вздёрнул руку с пистолетом вверх и заорал:

— В атаку!

Лейтенант бросился вперёд, одиннадцатый взвод высыпал из траншей вслед за ним, чётко и слаженно, словно единый организм. Таир прибавил ходу, пытаясь обогнать лейтенанта. Сапоги тонули в грязи, в висках стучала кровь, а из уст лилась песнь пророка — единственная, которую знали Багровые Штыки.

— За Родину! За Союз! Да начнётся жатва! — кричал Таир, надрывая глотку. Где-то смеялась смерть, дожидаясь своих трофеев. Капли дождя попадали в глаза и рот, разбивались о лицо, смывая остатки боевого раскраса. Таир не обращал на них внимания. Он был Багровым Штыком и служил Охотнику. Штыки встречают пули стоя на обеих ногах, и даже будучи в агонии продолжают сражаться. Они не жаждут рая. И будь он проклят, если подохнет как собака, хныкая и моля маму о помощи.

Только оказавшись лицом в грязи, мальчик понял, что поскользнулся. Нога как-то странно ныла. Опустив взгляд, Таир обнаружил зияющую рану в левой икре. Шальная пуля. Земля была горячей, небо холодным, а капли дождя барабанили о тело.

— Подождите! — закричал Таир. — Стойте! Я хочу с вами! Я должен идти с вами!

Тонкие фигурки братьев по оружию продолжали удаляться от Таира. Неожиданно первая подкосилась, за ней вторая. Таир шумно сглотнул, пытаясь перевести дух. Штыки падали один за другим, а он всё ещё оставался в живых.

«Почему, Боже? — спросил себя Таир. — Я ведь был лучшим! Я должен был вести эту атаку! Я должен был уничтожить врага и остаться в памяти людей героем!» Но вокруг не нашлось никого, чтобы ответить на эти вопросы. Таир остался один в грязи под безжалостным чёрным небом, что не прекращало исторгать дождь. Слёзы подступили к глазам. Слаще, чем кровь, горячее, чем боль, и уж точно обиднее смерти.

— Будь ты проклят! — проревел Таир. Словно вторя ему, прогремел гром. Показалось, что звук застыл, но через момент пришло осознание, откуда доносится странный мерный гул. Чувство животного страха тут же перебило собиравшуюся укорениться обиду. Таир собрался в клубок, сжал ладонями уши и закричал.

Пришлось приложить огромные усилия, чтобы не обделаться от страха. Один за другим порождения ада пролетали над Таиром, разрезая огромными винтами воздух. Железо и огонь, сера и селитра, а внутри — одетые в тяжёлую броню неверные. Вертолёты и десантники. После их визита от Гордиева Узла камня на камне не осталось. Мужчины убиты, женщины и дети изнасилованы и распяты на деревьях. Десантники, летавшие с помощью заплечных ранцев и палившие из ручных пулемётов, за минуты подавляли всякое сопротивление. Хныканье само вырывалось из груди Таира. Серый Охотник оставил его. Таир не сумел напоить землю кровью врага, а значит, утолит жажду, пролив свою. Теперь смерть идёт за ним.

Впервые Таир понял, что боится умереть.

Рёв двигателей вертолётов перекрыл канонаду, которая тут же расцвела в Карасе. Таир оглох и ослеп, завывая от страха. Он гнал его так, как хозяин выгоняет плохого пса из дома. Но тело перестало слушаться. По ногам текли не только капли дождя, но и струи мочи, а ноздри улавливали запах дерьма в штанах. Он остался один в этом мире, брошенный всеми, перепачканный грязью и кровью, промокший до нитки и продрогший, оглохший и почти ослепший — и не было никому до него дела.