Человек, открывший взрыв Вселенной. Жизнь и труд Эдвина Хаббла - страница 12

Первоначально обсерватория Маунт Вилсон называлась Солнечной и ее главной задачей считалось изучение Солнца «как типичной звезды в связи со звездной эволюцией», но Хейл, ставший директором новой обсерватории, уже мечтал о том, чтоб на Маунт Вилсон установить большие звездные телескопы. И на этот раз его замыслы осуществились. В 1908 г. на обсерватории начал работать самый крупный в ту пору шестидесятидюймовый рефлектор. А когда в конце 1907 г. упряжка мулов по проселочной дороге тащила на гору повозку с зеркалом для этого инструмента, Хейлу сообщили, что французская фирма зеркального стекла в Сен-Гобене уже изготовила заказанный им диск размером в 100 дюймов. Деньги на его оплату удалось раздобыть у лос-анджелесского богача Джона Хукера. Тогда и фонд Карнеги выделил средства на строительство самого телескопа.

В это время интересы Хейла переключились на спиральные туманности. «Стодюймовый рефлектор с фокусным расстоянием в 50 футов,— писал он в 1907 г.,— должен быть пригодным для фотографирования таких объектов с исключительным успехом». А поскольку истинную природу спиралей еще не знали, будущее нового телескопа Хейл видел в решении проблемы образования планетных систем. «В отношении работ Чемберлина и Мультона по небулярной гипотезе и теоретического изучения спиральных туманностей... наблюдательные доказательства с помощью нового инструмента должны иметь величайшее значение»,— продолжал он. Сто дюймовый рефлектор действительно сыграл в астрономии выдающуюся роль, но совсем не ту, которая представлялась тогда Хейлу.

К приезду Хаббла обсерватория в основном уже сложилась. Прошли те времена, когда астрономы ютились в «Монастыре» — небольшом одноэтажном домике на горе, где были и офис, и библиотека, и жилье. В Пасадене на Санта-Барбара стрит 813 по проекту архитектора Ханта соорудили двухэтажное с полуподвалом здание с кабинетами, библиотекой, административными помещениями. Особенно радовало астрономов, что наконец-то стало возможным расставить по порядку книги и журналы. Библиотека украсилась портретом одного из пионеров астроспектроскопии сэра Уильяма Хеггинса. Затем появился и большой портрет маслом Джона Хукера, скончавшегося в 1911 г. Во дворе по замыслу Джорджа Хейла выросли оптический цех, физическая лаборатория и другие постройки.

Между Пасаденой и обсерваторией уже по хорошей дороге регулярно курсировали автомобили, за два с небольшим часа доставлявшие наблюдателей из долины на гору. Но самым главным событием было то, что в ноябре 1917 г. 100-дюймовый рефлектор вступил в строй.

Хаббл попал в группу фотографирования туманностей, где уже работали Дункан, Пиз и Санфорд. Здесь он встретился с Милтоном Хьюмасоном, только что зачисленным в научные штаты. За два года до этого Хьюмасон, сын калифорнийского банкира, нанялся на обсерваторию дворником, еще в 14 лет решив, что учиться в школе он больше не будет. Два других дворника так ими и остались, а любознательный Хьюмасон, научившийся и управлять повозкой с мулами, и возиться с часовым механизмом телескопа, и помогать в фотолаборатории, невольно обратил на себя внимание. Вскоре он всерьез занялся астрономией и стал ночным ассистентом, а затем замечательным астрономом-наблюдателем—одним из немногих, с кем впоследствии Хаббл трудился вместе.

Хьюмасон вспоминал: «Моя собственная первая встреча с Хабблом произошла, когда он только что начинал работать на Маунт Вилсон. В ту ночь я получил яркое впечатление о человеке и сохранил его на годы. Гидируя стоя, он фотографировал в ньютоновском фокусе 60-дюймовика. Его высокая статная фигура и трубка в зубах четко вырисовывались на небе. Свежий ветер трепал полы его теплой шинели и иногда срывал искры из трубки в темноту башни. По нашей маунтвилсоновской шкале изображения в ту ночь считались очень плохими, но когда после проявления своей пластинки в темной комнате Хаббл вернулся, он ликовал: «Я всегда смогу получить нужные мне фотографии на маунтвилсоновских инструментах». Уверенность и энтузиазм этой ночи были обычными для него при решении всех своих проблем. Он твердо знал, что хотел делать и как это выполнить».