Человек решает сам - страница 25

Из-за Олега мне даже не хотелось идти на праздник в цирке, но Анна Ивановна сказала, чтобы я поздравил дядю Колю. Он ведь получил большую награду: звание заслуженного артиста!

Терпеть не могу носить по улице букеты. Мы с Катей купили цветы, и я понес их в цирк только ради великана. Никому другому не стал бы.

Я разыскал дядю Колю в фойе и поскорее сунул ему цветы, поздравил. А он не успел ответить, потому что и так было много народу, а тут как раз художники притащили огромный плакат; там дядя Коля сидит на качелях, а внизу земной шар и разные города, страны — это где были гастроли. Все захлопали, засмеялись. Потом кто-то читал шутливые стихи. Дарили всякие забавные подарки, предложили качать великана! Но сказали, что нужно тогда привезти со стройки кран, а то людям не поднять дядю Колю.

Вообще много пошумели и повеселились. Великан был нарядный. По-моему, он немножко смутился, что его так много народа поздравляет. Все говорили, как он любит свою работу и честно служит цирку с самого детства. Да. Праздник вышел замечательный. Недавно один артист тоже получил такую же награду, но никто особенно не радовался и праздновали совсем не так хорошо. И я гордился, что все любят моего великана.

Когда начали расходиться, Анна Ивановна попросила дядю Колю купить еще вина, чтобы угостить друзей, а сама побежала в магазин за продуктами.

Уходя за вином вместе с одним артистом, дядя Коля мне сказал:

— Ты поднимись потом к нам в общежитие, я хочу…

Но артист перебил его, взял под руку, и они ушли. Тут Валя потащила меня в гардеробную хвастаться платьем, которое она вышивала для одной танцовщицы на канате.

Зачем звал дядя Коля? А вдруг директор разрешил мне поступить учеником? Ох, вот бы! Нет, не может быть такого счастья. Наверное, только угостить, чтобы я посидел с ним и его друзьями. А может быть, директор…

Я не мог больше терпеть и поднялся в общежитие. Вряд ли успел вернуться дядя Коля, но вдруг он все-таки пришел? Я постучался к нему в комнату. Дверь открыл Олег. Покраснел, нахмурил брови совсем как отец и, не пуская меня в комнату, спросил:

— В чем дело, что тебе надо?

— Мне твоего папу. Хочу узнать, не говорил ли директор про меня…

— Да что ты моего папу все беспокоишь? Как будто у него нету дел, кроме тебя! И директору тоже. Только о тебе и говорят!

Лучше бы Олег ударил меня. Лучше бы кричал, дрался, чем так равнодушно сказал это.

Я бросился по коридору. Скорей, скорей уйти из цирка, больше не видеть никого. Впереди по лестнице спускались два акробата — они работают в номере вместе с великаном.

— Значит, наша программа целиком едет в Англию? — спросил один из акробатов.

— Ага. До весны гастролируем в Москве, а оттуда прямиком в Лондон. Кое-что новое подготовим — и туда! Интересно.

— А ты точно знаешь?

— Как же. Из управления телеграмма сегодня была. Директор показывал.

Я вышел на улицу. Все кончено. Уезжают в Москву, в Лондон. Английские ребята будут радоваться и восхищаться нашими артистами. Музыка, яркие огни на манеже. Гордые, нарядные выходят на парад дядя Коля, акробаты, жонглеры. По барьеру скачет Руслан. А я это и не увижу.

«Что ты беспокоишь моего папу». Олег прав. У его папы есть свои дела. Я ему не нужен, мешаю. Я никому не нужен. Даже Кате. Дядя Афанасий как-то мне сказал, что я для сестры обуза. Я тогда рассмеялся, не поверил, на самом деле так оно и есть. Одному дяде Афанасию я нужен. Как он просит, чтобы я поехал к нему жить! Вот и поеду. Буду ходить в школу, там никто не знает, что я артист без пяти минут, которого попросили о выходе… Не будут издеваться. А в моей школе узнают, что меня не взяли, и засмеют. И никогда не буду я делать сальто или стойку, и никогда не буду у великана на репетициях.

Я так мучился, что мне даже не было стыдно, что я плачу.

Сам не знаю, куда шел, и громко плакал, и мне было все равно, что многие прохожие спрашивали, почему я плачу и кто меня обидел. Я отмахивался и шел дальше и дальше, вытирал грязной варежкой щеки. Все уедут, не будет у меня знакомых артистов, не буду я с ними работать.

Густо падал мокрый снег. Впереди шла женщина с крошечным мальчишкой. С ее шляпы стекала вода, и мокрые волосы липли к шее и воротнику. Она держала раскрытый зонтик над малышом, и зонтик все время колыхался из стороны в сторону, потому что мальчишка то бежал вперед, то приседал на корточки и лупил деревянной лопаткой по лужам, то выскакивал из-под зонтика и ловил снежинки.