«Человек с тремя лицами» - страница 9

Довоенные консервативные партии не могут служить надёжным объектом вложения средств, пришёл к выводу Кодама. Действительно, полностью скомпрометированные содействием агрессивной политике, раздираемые внутренней борьбой за власть, эти партии не имели будущего. Их лидеры в представлении даже Кодамы «запятнали себя, – как говорил он, – продажностью и беспринципностью». Кодама мечтал о создании партии, консервативной по духу и приспособленной к новым условиям. Кодаме требовались лидеры, которые продались бы только однажды и только ему и которые именно его принципы сделали бы собственными.

Кодама не был одинок в стремлении ограничиться косметической операцией политического лица Японии, чтобы за обновлёнными внешними чертами скрыть прежний облик. 20 августа 1945 года, уже через пять дней после капитуляции, буржуазная газета «Майнити» написала:

Американские оккупационные власти высказались конкретнее.

И далее совсем откровенно:

В токийском районе Адзабу среди немногих домов, сохранившихся после американских бомбардировок, остался почти нетронутым особняк президента фирмы «Бриджистон», которая изготавливала автомобильные покрышки. Хозяин особняка приютил у себя одного из старых политиков, немало способствовавшего становлению в Японии милитаризма. Поражение лишило депутата имперского парламента доходов и дела, но не уменьшило желания вершить судьбами страны. Политик тоже считал, что прежняя консервативная партия, в которой он состоял, изжила себя. Но где добыть денег на образование новой партии? Оккупационные власти заморозили в банках активы фирмы «Бриджистон», как и других компаний. Требовались наличные иены. Ими располагал Кодама. Однажды он появился в особняке шинного короля.

– Кто владелец ценностей, о которых вы рассказали? – спросил политик. Он готов был принять любые деньги, даже со следами крови, однако чистоплюйство парламентского барина мешало согласиться, не рассуждая, на предложение Кодамы финансировать формирование партии.

Кодама решил соблюсти предложенные правила игры и поведал сказку, в искренность которой не поверили бы даже тогдашние японские школьники.

– Ценности принадлежат японской армии, – с бескорыстным, как у церковного служки, видом повествовал Кодама. – Сразу после трагедии, – Кодама имел в виду капитуляцию, – я виделся с министром военно-морского флота. – Кодама уважительно склонил голову, выражая почтение к столь высокому лицу. – Господин министр сказал, – продолжал Кодама, – что, поскольку армии уже нет, ценности он доверяет мне, и я обязан употребить их на благо нашего государства. – Кодама устремил на собеседника взгляд, с чистотой которого не сравнился бы самый дорогой бриллиант из добычи «Кодама кикан».

Политик не скрывал слёз. Слёзы должны были означать умиление благородством патриота, пекущегося о будущем страны. На деле же он плакал от радости, какую испытывают продажные слуги, обретая богатого и щедрого повелителя.

– Каковы ваши условия?

– Условие – единственное. – Голос Кодамы зазвучал требовательно и жёстко. – Ваша партия должна сохранить в неприкосновенности императорскую систему.

Теперь политик готов был разрыдаться. Сохранить императорскую систему – ведь это его сокровенная мечта. И не только его, но и творцов американской политики в отношении Японии. В секретном приказе Вашингтона оккупационным властям предписывалось «помочь японскому народу в развитии конституционной монархии и сохранении императорского строя». В Вашингтоне только правящую элиту считали народом.

Свой организационный съезд либеральная партия – так в духе времени была наречена эта организация – провела в единственном неразрушенном в Токио зале «Хибия кокайдо». Накануне съезда будущий генеральный секретарь партии объехал рисовые лавки, где сбыл часть бриллиантов, полученных от Кодамы. В послевоенные годы владельцы рисовых лавок занимались также ростовщичеством, спекуляцией дефицитными товарами и скупкой краденого. На вырученные деньги был арендован зал «Хибия кокайдо». Этими же деньгами руководство партии оделило 43 делегатов съезда.