Человек со звезды - страница 14

Мы живем среди барьеров — вот что она поняла.

Чисто физически — ясно: квартиры, комнаты, кабинеты, моя машина, моя дача, на даче — мой угол, а там — твой угол, мой лежак на пляже, мой пенек в лесу, мое место под солнцем. Мое, мой, моя! Ты сюда прийти не сможешь, а туда я и сам не пойду. Частное владение, во дворе — злая собака, по газонам не ходить, не влезай — убьет. Физически — это ясно.

Но Свена, догадалась Зойка, физические барьеры мало интересовали. То есть интересовали, конечно, поскольку они — естественный результат тут и там нагороженных нравственных. Даже нет, не нравственных, не то слово. Сердечных? Душевных?.. Ближе, ближе, горячее… Барьеры в душе? Или между душами?.. И барьеры — не то слово, точнее — стены. Бетонные. Стальные. Пушками не продырявить!

А еще уловила Зойка, что барьеры в самом человеке страшнее всего. Самобарьеры. Мы сжигаем себя сотнями запретов: этого нельзя, то неприлично, пятое вредно, десятое бесполезно. Железное «надо» давным-давно вытеснило из нашей коммунальной жизни сладкое «хочу» и вплотную подбирается к самоуверенному «могу». Хочу, но нельзя. Могу, но не стоит. Надо, надо, надо! Куда ни повернешься — надо, чувачок. Куда ни подашься надо, кисонька. А если я хочу? Хоти. Хотеть пока не запрещено, но лучше не надо, потому что разрыв между желанием и необходимостью вызывает дискомфорт в хрупкой человеческой душе. Лучше хотеть сразу то, что надо.

Хочу вперед, в светлое будущее.

Молодец, это нам надо!

Хочу в колонну по одному.

Можно, но лучше — по пять!

Могу хоть по десять!

Не надо, это лишнее. Кто там шагает правой? Не надо…

Все это, усваивала Зойка, не вне, а внутри каждого из нас. Въелось, вросло, вжилось, угнездилось. Держава может не беспокоиться за своих дочерей и сынов: когда она, держава, прикажет быть героем, у нас героем становится любой. Героями становятся даже без приказов сверху, героизм прямо-таки выдавливается из любого, как паста из тюбика, поскольку жизнь повсеместно требует. Героизм — осознанная необходимость, философская категория. И все кругом твердят: «Есть!» — безо всякого «надо». Нигде ни хрена нет, а все орут: «Есть!» Простите за неуместную шутку.

Значит, Свен, умный гость, считает это ужасным?

Да, так я, то есть он, считает.

Значит, он считает, что слово «хочу» есть признак душевной свободы?

Да, если «хочу» подкреплено «могу».

Но если каждый будет поступать только по капризному «хочу», начнется вселенский бардак, все вокруг станут хотеть что ни попадя, это типичная анархия, Маркс — Энгельс — Ленин, помнится, о том не писали, они как раз писали о том, что светлое будущее должно складываться из кирпичиков каждодневного «надо». Надо мне, надо всем, надо Родине родной.

Надо страной весенний ветер веет. Песня.

А вот шутка ваша, Свен, шутка твоя с песней очень, Свен, глупа до невозможности, Свен. Представь себе, что все могут то, что хотят…

Чего зря представлять, у них, то есть у нас, так и происходит, так и живут, живем, просто отлично мы живем, они живут.

Не знаю, как у вас на планете, на какой такой планете, но мы на голубом нашем шарике, мчащемся в бескрайних просторах Вселенной, не можем потакать себе во всем, мы еще досыта ни разу не ели, у нас войны, у нас забастовки, у нас голодные бунты, у нас перестройки, и все это не только в странах капитала, но теперь уже и в первой в мире стране не вполне победившего социализма. Только помянутые вами, Свен, тобой барьеры и сдерживают нашу ненасытную утробу, оставляют силы на борьбу, на все, на битву за светлое будущее. И я знаю, знаю я, что вы, Свен, что ты мне сейчас скажешь, а скажешь ты вот что: на кой ляд строить будущее на таком говенном фундаменте, каким, к черту, светлым оно будет, если у его строителей урчит в животе? А я тебе — вам отвечу. Да, мы живем не очень славно, но разве так уж крепки барьеры? Разве мы не позволяем себе время от времени расслабиться, релаксировать и послать все и вся на три известные буквы? Нет, Свен, я тебе-вам не открою, куда, на какие буквы посылаем мы все и вся, ты пришелец, вы не поймете или поймешь не так. А посылая, мы уже напозволяли себе много всякого разного, мы уже столько дров, то есть барьеров наломали…