Челюсти - страница 12

– Скорее! – крикнул он.

Когда они подбежали, Хендрикс все еще стоял на коленях. Рвота к тому времени прекратилась, голова была откинута набок, рот приоткрыт. Он дышал шумно и прерывисто.

Броуди немного опередил Кэссиди.

– Мистер Кэссиди, побудьте здесь, – сказал он, раздвигая ком водорослей, но когда понял, что там, то на время замер. Судорожно глотнув, Броуди закрыл глаза. Выждав минуту, он проговорил: – Что ж, теперь, пожалуй, ваш черед, мистер Кэссиди. Это она?

Кэссиди застыл на месте. Он поглядывал то на Хендрикса, который был все еще не в силах подняться, то на страшную находку, опутанную водорослями.

– Вы… о чем? – пробормотал он, указывая на кучу и невольно отступая назад. – Вы хотите сказать…

Броуди отчаянно пытался подавить приступ тошноты.

– Думаю, – ответил он, – это все, что от нее осталось.

Кэссиди нехотя приблизился. Броуди раздвинул водоросли, чтобы тот мог получше рассмотреть серое, с раскрытым ртом лицо.

– Господи! – воскликнул Кэссиди и зажал рот ладонью. – Неужели она?

Потом он кивнул, не отрывая взгляда от лица. Затем отвернулся и спросил:

– Что же с ней могло произойти?

– Трудно сказать, – ответил Броуди. – Но, судя по всему, на нее напала акула.

У Кэссиди подкосились колени, и, падая на песок, он пробормотал:

– Меня сейчас стошнит.

С этими словами он опустил голову, и его вырвало.

Броуди понял, что больше не сможет сопротивляться.

– Поддерживаю… – успел выдавить из себя он перед тем, как его тоже вырвало.

Через несколько минут Броуди все-таки нашел в себе силы, чтобы выпрямиться и направиться к машине. Он вызвал «Скорую помощь» из Саутгемптонской больницы. До приезда «Скорой» прошел целый час. Изуродованные останки женщины запихнули в пластиковый мешок и увезли.

К одиннадцати часам Броуди уже сидел в своем кабинете и заполнял протокол о происшествии. Он заполнил все поля, задержавшись лишь на графе «Причина смерти». В этот момент зазвонил телефон.

– Мартин, это Карл Сантос, – послышался в трубке голос судебного следователя.

– Да, Карл. Есть что-то для меня?

– Если у тебя нет оснований подозревать убийство, я бы сказал, что это акула.

– Убийство? – переспросил Броуди.

– Я ни на что не намекаю. Хотя можно предположить, хотя и с трудом, что девчонку прикончил какой-нибудь псих. Вооруженный топором и пилой.

– Нет, не думаю, что это убийство, Карл. Нет ни мотива, ни орудия убийства. И, если уж на то пошло, нет и подозреваемого.

– Ну, тогда акула. К тому же огромная! Даже винт океанского лайнера не сотворил бы такое. Он разрубил бы тело пополам, но…

– Ладно, Карл, – оборвал Броуди. – Избавь меня от этого. До сих пор в животе крутит.

– Прости, Мартин. Так или иначе, я тогда отмечу в протоколе нападение акулы. Наверное, такой вариант тебя устроит, если у тебя нет… ну, сам понимаешь, других соображений.

– Нет, – сказал Броуди. – По крайней мере, на данный момент. Спасибо, что позвонил, Карл. – Он положил трубку, внес в графу «Причина смерти» текст «нападение акулы» и откинулся на спинку стула.

«Другие» соображения как-то раньше ему в голову не приходили. Хотя эти соображения представляли собой довольно щекотливую особенность его работы. Они вынуждали отыскивать лучшие способы защиты общих интересов, стремясь не скомпрометировать ни себя лично, ни закон.

Летний сезон только начался, и Броуди было хорошо известно, что от того, насколько гладко или не очень пройдут эти двенадцать недель, зависит благополучие Эмити в течение всего года. Удачный сезон давал возможность городу спокойно выдержать скучную зиму и дотянуть до нового лета. Зимой население Эмити составляло около тысячи человек, а в хорошее лето общее количество жителей увеличивалось до десяти тысяч. То есть девять тысяч курортников обеспечивали благополучие тысячи местных жителей на весь год.

Местные торговцы – будь то владельцы магазинов скобяных изделий, спортивных товаров и двух бензозаправочных станций, или фармацевты – все рассчитывали, что летний всплеск продаж поможет им продержаться зиму, когда они едва сводили концы с концами. Чтобы поддержать свои семьи, жены столяров, электриков, водопроводчиков работали летом официантками или агентами по недвижимости. Торговать крепким алкоголем круглый год имели право лишь два заведения, поэтому для большинства ресторанов и баров эти двенадцать летних недель имели решающее значение. Рыбакам, которые сдавали свои суда внаем, в идеале требовалась и хорошая погода, и отличный клев, но прежде всего – толпы клиентов.