Чем опасен для России проект «Украина»? - страница 2

Государства — малые и средние — не способны к самостоятельности, к независимому существованию в политике, и великие государства всегда навязывают им свою волю. Самостоятельность — привилегия сильного и смелого. Стать независимым, развить до имперских масштабов свои силы — это подвиг, на который не многие решаются и еще менее достигают цели. Необходимо больше ценить и глубже осознавать призванность России к мировой деятельности и не стремиться к успокоенности и беспечному существованию.

Сегодня в нации воскресает осознание своей исключительной, самобытной мировой роли России как альтернативного пути и Западу, и Востоку.

На самом деле мир не делится так просто и симметрично — на Восток и на Запад. Между ними есть еще один самостоятельный мир — мир Православный, срединный. И нет нужды искать идеалов, шатаясь из крайности европейского западничества в крайность евразийского восточничества. Наш Русский мир в равной степени потеряет свое силовое и духовное равновесие и если присоединится к Европе, и если уйдет на Восток. Мы также должны быть близки и одновременно далеки и от католическо-протестантского Запада, и от мусульманско-языческого Востока. Это даст нам возможность маневра в отношении конкретно-политических решений. Необходимо в равной мере опасаться как сильной интеграции в структуры Запада и Востока, так и полной отдаленности. Все должно мериться государственной и национальной целесообразностью для той или иной степени вовлеченности или отчужденности.

Мы — мир срединный, Православный, самостоятельный, со своей исторической традицией и преемственностью от римских кесарей и византийских василевсов. Присутствие Православной силы в мире удерживает этот мир от сваливания в кровавый хаос или диктат всемирного завоевателя над всеми остальными. Православная Империя (будь то римская, византийская или русская) выполняла на протяжении нескольких тысяч лет одну и ту же функцию в этом мире — функцию удерживающего, будучи гарантом, что притязания любого агрессора, возомнившего себя властителем мира, рано или поздно обратятся в исторический прах, обретя уготованный им свыше законный исход.

Крестоносные Православные Империи были охранителями мира и спокойствия. Всю нашу историю Срединный мир сдерживал как завоевательные стремления Запада на Восток: всевозможных варваров раннего Средневековья, католические крестовые походы, польские и шведские (Карл XII) устремления, французские (Наполеон) и немецкие нашествия (Вильгельм и Гитлер), так — и быть может, еще более сильные — движения Востока на Запад, начиная со всевозможных кочевников: готов, гуннов, арабов, хазар, половцев, монголов, турок и кончая неудавшимися попытками японского милитаризма XX века.

Западничество и евразийство есть поэтому откат от сложной проблемы национального самосознания и уход в рассуждения о том, к кому мы ближе и с кем нам быть. Здесь не решается вопрос: кто мы, к чему мы призваны? Здесь — шатание из одной западной крайности отказа от русскости, в другую, восточную, евразийскую. Отказ от разрешения этих вопросов облегчает построения внутри историко-политических идеологий западничества и евразийства, но не отвечает на внутринациональные запросы самосознания и не способен укрепить русскую государственность.

3. Казнь декабристов. Кто мученики и кто мучители?

Наше общественное сознание под беспримерным  давлением либеральных и левых «книжников» привыкло видеть в декабристах героев-мучеников. Как же иначе? Ведь пятеро были повешены, более сотни сосланы на каторгу, отправлены рядовыми на Кавказ, разосланы по разным сибирским местам на поселение. А судьбы декабристских жен? Их истории просто никогда не передавались у нас без «слез на глазах» и без «сжатых кулаков» от ненависти к «царизму» и главному их мучителю — Императору Николаю I.

Но позволительно спросить: не сами ли «страдальцы» устроили свои муки, не сами ли они вели себя самоубийственно?

Давайте зададимся вопросом. Что должен был делать Император Николай I, на момент восстания являвшийся той Верховной властью в Империи, историческое существование которой измерялось уже десятым столетием? Какие были основания у Императора не действовать так, как он действовал, охраняя свой прародительский Престол, спокойствие Державы и мир в обществе? Ведь самый большой порок власти — это ее бездействие или безвластие в момент, когда решается судьба государства. Скорее Государь имел полное право быть еще жестче по отношению к вооруженному мятежу, чем это было в реальности.