Чем пахнут звёзды - страница 2

Мочальной же кистью белились, не реже, чем раз в неделю, стены в совхозном телятнике – там работала тетя Оля.

Оглядываясь назад, я изумляюсь: сколько времени я провела в этом «детском саду» телят, сколько всего видела, сколько всего делала: кормила, убирала, загоняла; сколько перечувствовала и хорошего, и ужасного!

Начать с того, что рядом за стенкой находилось родильное отделение, там стояли беременные коровы. Там же привязанный цепью огромный рыжий бык косился на меня темно-фиолетовым глазом, позвякивал кольцом в носу. Его не брали на выпас с остальными коровами: пару раз он «катал» пастуха, едва спасся.

Народившиеся телята, если здоровенькие, сразу вставали на ножки, и в тот же час их переводили в отделение к тете Оле, а корову через пару дней отправляли в коровник, для исполнения основной задачи в совхозе – давать молоко!

Отёл я видела однажды, и то потому, что теленок шел неправильно, задними ножками, и корова никак не могла разродиться. К этим появившимся на свет ножкам с копытцами и в шерсти, привязали веревку и трое взрослых тянули эту веревку изо всех сил, пока теленочек не свалился в подстеленную солому.

Телятник – весь как детский сад – поделен на группы по возрасту: малыши, дошкольники, подростки. У самых маленьких в «ясельной группе» – отдельная клетка-загончик на каждого, у каждого в индивидуальной кормушке блестящий зализанный, как карамель, кусок соли; кормёжка – пять раза в день, через соску, словно у народившегося человеческого детеныша, чуть позже из ведра, в которое мерной кружкой вливалось ровно два литра молока. Телята разного окраса, разного темперамента: некоторым можно оставить ведро и забрать лишь, когда опустеет, некоторые бодаются, поддают посудину крепким лбом, на котором рожки еще не видны, но легко прощупываются и обозначены крутыми завитками шерсти. Таким ведро нужно держать, иначе скинут ненароком и останутся голодными.

Через месяц малышей переводят в группу постарше, здесь у них – один загон на десять голов, одна кормушка – всё общее. Этих выгоняют в хорошую погоду на выбитый копытами пыльный двор с поилкой посередине. Пользы от этих прогулок – только солнце, никакой мало-мальской травинки в загоне не растет. Здесь им раздают «зелёнку» – свежескошенный горох пополам с овсом. После прогулки я загоняю телят обратно, а пока они гуляют, я тоже «пасусь» в горохе. Счастье – когда стручки целехонькие, иногда зелёнка перемалывается так мелко, что не найти и горошины в этом месиве.

По утрам тетка Ольга заваривала телятам «чай» из тысячелистника, чтобы «не дристали», иногда из той же бочки зачерпывала этот душистый, пахнущий летом, «чай» и я.

Зоотехник – уважаемый человек (как любой в деревне с высшим образованием: их раз-два и обчелся) хромал, постукивал деревянной ногою ту-туп, ту-туп. Однажды, ничтоже сумняшеся, он на моих глазах (лет шесть мне всего тогда и сровнялось) зарезал больного теленка. Темная густая кровь стекала ручьем, вырывался свист из перерезанной трахеи.

Совхозные телята – как детдомовские дети: ни кличек, ни имен, ни особенностей, если только нечто из ряда вон. Так, народились однажды двойняшки – рыжие, беломордые, и я назвала их Яшка и Дашка, постепенно привыкла окликать их по имени и тетка. Бычок Яшка и рос быстрее, и рыжий цвет его шкуры переливался красным, отливал медью; Дашка – светлела, становясь светло-желтенькой, словно анемичный ребенок, не прибавляла в весе… Дашку пустили на мясо, я, узнав об этом, долго отказывалась есть, но потом привыкла.

Летом вечерний чай всегда накрывался на террасе, и Лиза принимала в подготовке самое деятельное участие.

В чайник – металлический, большой, зеленый, литров на пять – Лиза наливала воду, принесенную из колодца, прямо из оцинкованного ведра, через край, широкой ровной струей, но с острым языком на конце, чтобы не пролив на пол, попасть точно в горлышко. Двумя руками поднимая, ставила тяжелый чайник на электрическую плитку. Тоненькая плотно закрученная спираль, змейкой проложенная в керамических желобках, в одном месте чуть раскрутилась, и завитки, слегка вылезающие из своего ложа, перед включением плитки приходилось заправлять на место.