Чёрч - страница 5

Однако те времена остались в прошлом. Всё. Никаких больше вечеринок и мальчиков. Она слишком долго полагала, что, если кто-нибудь просто обратит на нее внимание, просто посчитает ее красивой, это решит все проблемы. Сделает ее цельной личностью. Поэтому она всегда с головой кидалась в отношения и дружбу. Дома жизнь всегда была такой ужасной, что, чтобы хоть как-то ее сбалансировать ей требовалось нечто удивительное.

Но и так у нее ничего не вышло. Снаружи ее ждал тот же кошмар, что и у нее дома, у нее внутри. Он просто лучше прятался. Ее отвратительная мать с армией своих бывших научила Эмму воспринимать себя как кусок мяса. Как какой-то инструмент, которым можно попользоваться и выбросить. Любое проявление внимания — это хорошо, так ведь?

Нет, не так.

Она устала. Дожив до своих преклонных двадцати двух лет, Эмма чертовски устала. Устала от мира, который ее прожевал и выплюнул. Она не годилась ни для чего. Ни для кого. От этого она начала буквально разлагаться. Гнить.

Но она не из тех, кто сдаётся. Поэтому после того, как Марго вышла замуж за Джерри, Эмма приняла решение. Раз она не достойна того, чтобы ее любили, значит никто не достоин и ее любви. Ни ее любви, ни внимания, ни даже ее времени.

Ей бы только пережить следующий год. Найти работу, скопить немного денег, и тогда она могла бы сбежать. Уехать куда-нибудь к океану, подальше от людей и толкотни. От этой навязчивой необходимости быть любимой. Возможно, всего лишь возможно, если бы ей удалось хоть мгновение продержаться без давящей на нее тяжести мира, то она, наконец, научилась бы любить себя.

«Или, может, пусть всё это просто меня раздавит, и тогда мне больше не придется ни о чем беспокоиться».

Она знала, что это плохие мысли. Люди столько раз стучали на Марго в органы опеки и попечительства, что Эмме приходилось проводить кучу времени в консультационных пунктах. У нее имелся целый букет психологических проблем: предрасположенность к зависимостям, заниженная самооценка, мысли о членовредительстве и самоубийстве. Она знала наизусть все термины, они были ей как старые друзья.

Поэтому чтобы не зациклиться на последних, Эмма обратилась к зависимости. Она вытащила из заднего кармана блестящий серебряный портсигар и, открыв его, обнаружила там пару самокруток. Девушка осторожно достала одну и захлопнула портсигар. Убрав его в карман, она вытащила зажигалку и, щелкнув ею, подожгла бумажный кончик. Эмма глубоко затянулась и выдохнула дым.

Вот. Так-то лучше.

Вечеринка Стейси была в самом разгаре. Кажется, в одном из углов гостиной стояла бочка, а на задней веранде устроили нечто вроде бара — стол, заставленный бутылками с бухлом. Какое-то время Стейси стояла там, разливая напитки и раздавая выпивку, но в конце концов тоже ушла в дом, чтобы присоединиться к шумной толпе на импровизированном танцполе.

Судя по всему, все хорошо проводили время. Просто отлично. Год или два назад Эмма отрывалась бы там со всеми. Танцевала бы на столе, прикончила бы бутылку водки и трахнулась в ванной с каким-нибудь незнакомцем. Потому что трахаться с незнакомцем лучше, чем чувствовать пустоту и одиночество, верно? Верно?

Она закрыла глаза и, сделав еще одну затяжку, так надолго задержала дым в легких, что почувствовала жжение.

Чисто технически на вечеринке Эммы не было — она находилась снаружи. Стейси практически умоляла ее прийти, а после того, как Эмма буквально выскочила из дома Джерри, идти ей было некуда. Поэтому она прошла до самого дома Стейси, готовая войти внутрь и притвориться нормальной девушкой. Ненадолго.

Но как только она туда добралась, то не смогла этого сделать. Все эти весёлые, сияющие лица, столь чуждые ей. У нее не было счастливой жизни, как у всех этих людей, и она больше не могла притворяться, что есть. Нет, чего ей действительно хотелось, так это заявиться в самую гущу вечеринки и заорать. Просто орать и орать, пока кто-нибудь не вызовет полицию. Может, кому-нибудь врезать или что-нибудь разбить. Встряхнуть их всех и дать им понять, что нет, ничто не совершенно, и ничто не длится вечно, потому что рано или поздно счастливые времена закончатся. Они