Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков - страница 17

И Кёниль остался на улице в женской накидке и ночном чепце, даже без штанов и босой. Помереть со стыда можно! «О! О!» — стонал он, не подымая глаз. А его уже окружили зеваки. «Сумасшедший! Сумасшедший!» — кричали они и показывали на него пальцами.

Наконец явился писарь, обрядил Кёниля в чиновничью одежду и отправил домой. Об этом случае, конечно, узнали все школьные сонби. Они стали всюду о нем рассказывать, рисовать Кёниля в непристойном виде, сделали его посмешищем. И карьера его была испорчена.

Ха Гёнчхон происходил из семьи, не имевшей ни должностей, ни большого достатка. Однако был он силен духом, во всяком деле проявлял смелость и упорство. Гёнчхон дружил с ныне уже покойным Сон Гу. Они выросли в одной деревне. Когда дед Сон Гу был назначен правителем в Анджу, он взял с собой и его и Гёнчхона. Вскоре юноши отправились в Нёнбён для обучения в буддийском храме. В этом большом и знаменитом в провинции Квансо храме было очень много монахов.

У одного нёнбёнского чиновника из управы, несметно богатого, не было сына. Решив сына вымолить, он объявил, что намерен произвести большое моление перед Буддой и сделать богатые жертвоприношения. Все монахи провинции — мужчины и женщины, старые и молодые, даже из соседних уездов, — услышав эту новость, захотели во что бы то ни стало полюбоваться великим зрелищем. Наперегонки устремились они к месту моления. Вся округа была наводнена людьми.

Настала ночь, когда должно было совершиться моление. Делались последние приготовления. И вот Гёнчхон, этот юнец, взял да и спрятался под изваянием Будды. Когда совсем стемнело и стихли человеческие шаги, он осторожно вышел из своего убежища, исцарапал и изрезал ножом лицо Будды, выковырял ему глаза. Затем вернулся к себе и, как ни в чем не бывало, лег спать. Сон Гу был рядом, но даже он ничего не заметил.

Была, пожалуй, уж полночь. Молельщик и монахи хлопотали вовсю. Они совершили омовение и переоделись. Вот уж звон колокола и песнь «Хвала Будде» сотрясли горную долину. Ярко запылали факелы и свечи. Стало светло, как в полдень! И тут все увидели изваяние Будды. Изрезанное, изуродованное, вид оно имело ужасный. Уши, глаза, рот и нос были обезображены, на туловище зияли дыры. Торчал лишь бесформенный ком глины,[65] глядя на который, невозможно было понять, что это такое!

Монахи переглянулись и зарыдали от страха. У супругов-молельщиков перехватило дыхание. Они тоже горько рыдали, не в силах уразуметь, что случилось.

— Большая беда для храма, — сказал старый монах. — Ясно, что это сделал разгневанный Будда!

Монахи посетовали, что супруги-молельщики зря потратились на такие богатые жертвоприношения, убрали изображение Будды и моление отменили совсем.

Более десяти лун прожили юноши в Анджу, а Гёнчхон не сказал даже Сон Гу о своем поступке. Рассказал он ему об этом, только когда они отправились в Сеул. Вот каковы были его смелость и выдержка!

В большой скале за храмом Хваджанса была пещера. Никто не знал ее глубины. В пасмурные дни из пещеры вырывались клубы синего пара и медленно таяли в воздухе. По словам старых монахов, то дышал большой змей, свернувшийся в глубине пещеры. Сначала люди им не верили. Но однажды, когда кончился затяжной дождь и вовсю палили горячие лучи солнца, из пещеры осторожно высунуло голову какое-то существо и стало осматриваться. По виду голова напоминала кошачью, но была покрыта поблескивающей чешуей. К пещере слетелись сороки и другие птицы. Кружа в воздухе, они подняли гвалт. Перепуганные монахи не решались подойти поближе и рассмотреть это странное существо. И только когда из пасти этого необычайного создания высунулся тонкий извивающийся язык, все поняли, что это огромный змей!

С тех пор монахи, заболевшие лихорадкой, подавив страх, стали подходить к пещере. Удивительно, что, посидев немного у входа в пещеру, они выздоравливали. И люди поверили, что этот змей — чудотворный. Новость распространялась все шире, доверчивые жители из ближних и дальних мест приходили сюда вымаливать исцеление. Всегда приносили они с собой хлеб и хорошую еду. Били в барабан, змей выползал и все съедал. Для людей это стало обычным делом. Так прошло лет пятьдесят.