Черепашки-ниндзя против Черного Колеса - страница 8

стр.

  Вот о чем думал мечтательный Рафаэль, который за восемь часов крепкого сна великолепно выспался. И теперь смотрел в иллюминатор.

  Рафаэль потянулся и увидел, что под си­деньем, стоящим впереди, совершенно пу­сто. Он подумал, что шланг убрал второй пилот, пока все спали. Рафаэлю даже ста­ло неудобно.

  «А вдруг они слышали, как я разбурчал­ся из-за таких пустяков? - подумал он. ­Какой же я иногда бываю несносный, про­сто кошмар!»

  Но тут его самобичевание прекратилось. Рафаэль даже не мог объяснить, чем это вызвано. Внезапная неосознанная тревога? Или резкий толчок в сердце? Так или иначе, но чувство надвигающейся опасности поглотило его целиком. Опасности грозной и таинственной.

  И вдруг он почувствовал, что самолет резко накренился на одно крыло. Потом дернулся. И, наконец, запрыгал вниз, словно по гигантским ступеням.

  Не разбирая дороги, Рафаэль кинулся в кабину пилота. Рванул на себя ручку две­ри и... застыл в ужасе. Оба летчика непо­движно лежали на полу, а их руки, лица и одежда были почти невидимы под киша­щими пауками. Эти твари не только обле­пили несчастных пилотов с ног до головы, но и расползлись по всей кабине. На раз­думье не было ни секунды.

  Издав боевой клич, черепашка перевер­нулся в воздухе и упал на спину. Послышался омерзительный хруст. Большая часть незваных тварей успокоилась под его панцирем навсегда. Очистив себе путь к управлению, Рафаэль вскочил на ноги и бросился к штурвалу. Резко потянул его на себя, но вдруг неведомая сила отброси­ла Рафаэля назад. Ему с трудом удалось удержаться на ногах и не потерять управ­ления. Самолет начал постепенно выхо­дить из штопора.

  В эту минуту в кабину пилота влетели Донателло и Микеланджело. За их спина­ми показались встревоженные лица Лео­нардо и Сплинтера.

-   Что случилось? - закричали они хо­ром.

  Рафаэль оглянулся - и изумление отра­зилось на его лице. В кабине он не увидел ни единого паука. Обстановка была такой, словно здесь ничего не произошло. Рафа­эль молча кивнул на летчиков. В эту мину­ту один из них открыл глаза и поднялся. Сделал несколько нетвердых шагов и занял место за штурвалом.

-   Какой ужасный сон мне приснился, - ­с омерзением проговорил он и вдруг бросил испуганный взгляд на черепашек. - Что-то произошло? Почему вы здесь?.. А как это я заснул?

  Потом он перевел глаза на спящего Май­кла.

-   Случилось то, что вы оба заснули мертвецким сном, - наконец произнес Ра­фаэль.

  Он старался казаться спокойным. Ему вдруг пришло в голову, что пилотам не стоит ничего рассказывать.

  В кабине повисло неловкое молчание. Проснувшийся Майкл уже взял себя в ру­ки. Он быстро сориентировался и теперь повел самолет на снижение.

-   Ладно, поговорим на земле. А теперь все по местам! - скомандовал Сплинтер и повернул в салон.

  Через несколько минут Майкл мягко и неслышно посадил самолет. Пилоты оста­вили свои места и направились к черепашкам.

-   Я ничего не понимаю... - начал было Майкл, едва переступив порог салона.

-   Не огорчайтесь, ребята, - перебил Рафаэль. - Вы ни в чем не виноваты.

-   А чтобы вы не сомневались в нашей искренности, - добавил Сплинтер, - я даю вам слово, что ничего не расскажу сво­ему другу Джону. Иначе он может рассердиться и наказать вас. А это будет неспра­ведливо.

  И он улыбнулся летчикам. Сплинтер, ко­нечно, не знал подлинной причины происшедшего, но он верил Рафаэлю. Уж если тот сказал, что летчики не виноваты, зна­чит, так оно и есть.

  Пожав на прощание друзьям руки, пило­ты отправились в обратный путь.

Глава 5. Замок Стэффордов принимает гостей

-   Ну и холодрыга тут! - сказал Мике­ланджело, поеживаясъ от утренней сырос­ти. - Куда как приятней, когда тебя со всех сторон обогревает солнышко!

-   Для того, чтобы было со всех сторон, тебе придется повертеться. Примерно так, как утка на вертеле, - не утерпел Дона­телло.

-   Нет уж, дудки! Я не хочу быть уткой на вертеле, даже в тепле. Я согласен быть черепашкой на своих ногах. Пусть даже в тумане.

-   Это ты верно заметил, - вступил в разговор Леонардо. - Пожалуй, от тумана нам здесь уже никуда не деться.