Через Сибирь - страница 11

Почему бы и нет? Ведь у меня появился прекрасный шанс совершить путешествие по Северному Ледовитому океану до Енисея, затем увидеть всю Сибирь и Дальний Восток без всяких приготовлений и хлопот. Мне был нужен отдых, и лучшей возможности вряд ли можно было ожидать, а потому я с благодарностью согласился.

Инженера Вурцеля также приглашали быть гостем на пароходе «Коррект», но, к сожалению, станции беспроволочного телеграфа в Карском море тогда ещё не были готовы, поэтому Вурцель отказался от участия в морской части путешествия, ибо он не мог оказаться лишённым на долгий срок общения с внешним миром и прервать свою общественную деятельность. Через Лида он договорился встретиться со мной в Красноярске не позднее 25 августа.

До Тромсё мы добрались днем 5 августа в пасмурную дождливую погоду. Там нас приветливо встретил храбрый капитан «Корректа» Юхан Самуэльсен. На судне всё было готово к отплытию, ждали только нас. Однако с востока приходили плохие новости. Недавно в Тромсё прибыл пароход, который застрял в плавучих льдах у острова Колгуева, не смог освободиться и дрейфовал в течение нескольких дней вместе с массивом льда на север, а освободиться смог уже почти у самой Новой Земли. Так что прогнозы были неутешительные.

В Тромсё, который стал нашим последним городом в Норвегии, нам предстояло уладить немало дело. Надо было отправить телеграммы и письма, купить необходимое для предстоявшего плавания во льдах — в том числе варежки, меховые шапки и тёплые шарфы. А Лорис-Меликов приобрёл коричневый элегантный кожаный костюм, как у водителя автомобиля, чтобы уж по-настоящему защититься от сурового Северного Ледовитого океана.

Наконец все дела в Тромсё были улажены. Хотя Востротин всё никак не мог купить моторную лодку, которая была ему нужна для плавания против течения Енисея, но купить на месте такой большой катер, какой ему был нужен, сразу не представлялось возможным. И вот наконец после полудня мы взошли на борт «Корректа», стоявшего на якоре посреди залива. Праздничный обед дожидался нас целых три часа — к немалому огорчению стюарда, что вовсе не сказалось на нашем аппетите. Как же было приятно попасть с холода и пронизывающей сырости в тепло каюты, где ждали нас вкусная трапеза, заздравный бокал и радушный приём нашего капитана!

Капитану Самуэльсену, капитану запаса норвежского флота, было за тридцать. Вместе с судовладельцем он купил «Коррект» и вот уже несколько лет ходил на нём, по большей части перевозя фрукты по Средиземному морю. Смелый и опытный моряк, он оказался гостеприимным хозяином и интересным собеседником.

Первым делом он должен был разместить нас на судне, которому предстояло быть нашим домом в течение нескольких недель, а может, и более. Однако разместить четырёх важных гостей на торговом судне, не предназначенном для пассажирских рейсов, не такая уж лёгкая задача.

К счастью, на «Корректе» была гостевая каюта с двумя койками, где хоть и в тесноте, да не в обиде разместились два иностранца — Востротин и Лорис-Меликов. Лиду пришлось договариваться со старшим механиком, который в результате перебрался к кому-то из команды, а Лид расположился в его каюте. И уж совсем нехорошо получилось со мной — благородный капитан уступил свою каюту, чтобы устроить там мою скромную персону, а сам был вынужден спать в салоне, поскольку иных свободных спальных мест на пароходе не осталось. В капитанской рубке, которая в принципе могла бы послужить ему пристанищем, разместились беспроволочный телеграф и телеграфист.

В уютном салоне «Корректа» мы собирались на завтраки, обеды и ужины. И во время трапез мы бывали там полным составом в шесть человек: капитан Лид, трое гостей и лоцман. Там же мы частенько сиживали и днём, проведя в общей сложности немало часов в приятной беседе, за чтением, курением и игрой в карты. Лид с Лорис-Меликовым с удовольствием сражались в шахматы, как только выдавалась свободная минутка. Мы обсуждали всё на свете — но главным образом наши разговоры сводились ко льдам и Северному Ледовитому океану.

Команда «Корректа», как это часто случается в наше время, была многонациональной. Штурман, механик, а также несколько матросов были норвежцами, остальные — англичанами, шведами и датчанами.