Черная башня - страница 12

— Что дальше, мистер Селлвуд? — спросил Холланд, подставляя под струю ладони. — Мы можем теперь помыться, сбросить одежду и явиться в зиккурат в трусах?

— Нет, — ответил Селлвуд. — Мы должны теперь завалить вход в штольню. Иначе штольня станет прибежищем шакалов и насекомых. Хотя главный наш враг — не они, а радиация. Конечно, конечно, — махнул он рукой в сторону Глебова, собиравшегося возразить ему, — мы оставим лаз и не только для того, чтобы через него смогли выйти Омар и его сын. Кстати, как зовут оставшегося сына? — спросил он у Глебова.

— Саид.

— Хорошо, Саид. Тот — Ахмад, а этот — Саид. Так вот, мы оставим лаз не только для них, — продолжал Селлвуд. — Лаз понадобится для Вальтера, когда придет время дозаправить электростанцию горючим. Надеюсь, вы понимаете, что она останется по ту сторону завала, чтобы не отравлять воздух штольни выхлопными газами. Теперь о воздухе: когда мы завалим вход в штольню, никто не сможет сказать, на какое время хватит нам находящегося в ней воздуха и насколько он окажется чистым. Когда начнем задыхаться, разрушим завал: авось к тому времени радиационная обстановка улучшится…

Лаз же сделаем так: вырежем автогеном донья у одной из пустых железных бочек. Она-то и будет лазом в завале, который легко будет законопатить. Обложили камнями водопроводный шланг на участке предполагаемого завала, чтоб его не раздавило, притащили автогенный аппарат, вкатили пустую бочку из-под горючего.

— Подождите! — остановил Холланд Вальтера, когда тот подошел к бочке с зажженной горелкой. — Я вспомнил один случай, когда вот так же надо было вырезать автогеном дно в бочке из-под горючего. На стенках бочки осталось горючее. От нагрева в бочке образовались пары, которые взорвались и разнесли бочку. Автогенщик погиб.

— Спасибо, Джеймс, — похвалил Холланда Селлвуд. — Что ты предлагаешь?

— Надо насыпать в бочку песка, потом смочить его водой.

Предосторожность оказалась своевременной: стенки бочки были в мазуте. Очистили их с помощью все того же песка, положили бочку у входа и обрушили потолок, повалив подпорки. Завал оказался больше, чем ожидали. Пришлось раскапывать подход к лазу, то есть к бочке, не только изнутри, но и снаружи.

Вальтер перенес в штольню пусковой пульт электростанции, удлинив провода, соединявшие его со стартером. Подсоединил к этому же пульту включение водяной помпы на скважине.

— Кажется, все, — сказал он, вытирая подолом рубахи пот с лица. — Надо снова все опробовать.

— Давай, — разрешил Селлвуд.

Вальтер запустил электростанцию, затем включил помпу. Вода пошла не сразу, все пережили момент затаенной паники, а когда она пошла, бросились к струе и стали прыгать перед ней, дурачась, как дети. Но сил было мало, все быстро выдохлись. Да и Селлвуд приказал остановиться.

Все разделись. Одежду выбросили из штольни. Стали тщательно мыться под струей, не жалея воды, благо, что она вся тут же уходила в песок, не образуя лужи. Выжали трусы, причесались и, прихватив с собой фонари и противогазы, направились в глубь штольни, к зиккурату.

Мысль о том, что исполнен долг, не радовала и не согревала: возможно, что ценою их жизней куплена лишь временная безопасность укрывшихся в камерах зиккурата. Никто не будет спасен, лишь продолжительнее станет агония. Значит, ничего не добыто для жизни, труд был напрасен, и долг не исполнен. Хотя они старались. И совесть их должна быть спокойна. Но жизнь, черт возьми, все же следует отдавать за жизнь…

— Теперь — ожидание, — сказал шедший рядом с Клинцовым Селлвуд.

— Ожидание чего?

Селлвуд взглянул на Клинцова и не ответил.

Селлвуд, конечно, стар. Дряблокожий, сутулый, костлявый, как корова в бескормицу, давно облысевший, в старческих пигментных пятнах. Идет босиком, потому что вместе с одеждой выбросил и ботинки, припадает на обе ноги: черепки и песок колют ему ступни. В одной руке держит электрический фонарик, в другой — противогаз и пистолет.

— Зачем ты оставил пистолет, Майкл? Надо было выбросить, — сказал Клинцов.

— Пригодится, — коротко ответил Селлвуд. — Потому что самое трудное — впереди: нет философии выживания.