Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов) - страница 15

Он любил пасти своих коров, ездил верхом на лошади и отдавал приказы направо и налево. «Этих гоните туда». «Этих гоните сюда». В такие минуты лицо Людвига сияло от восторга, и я старался не мешать ему. Убегал в степь. О, эти африканские степи! Я любил проехаться до самого горизонта, в одиночку или в сопровождении оруженосца, который таскал винтовку. Стрелял я, надо признаться, отвратительно, с трех шагов и в слона бы не попал. Кроме того, мне не нравилось убивать зверей. Антилопа выпрыгивала из кустов и грациозными скачками уносилась прочь, а я замирал в седле, любуясь гибкой фигурой и трепещущей красотой этого существа, не обращая внимания на мальчишку, протягивающего мне ружье. На третий день оруженосец стал догадываться, что мы ездим в степь не за добычей, и позволил себе презрительно прокомментировать это:

– Моя младшая сестра охотится лучше, чем белый бвана.

Я был молод и потому дорожил мнением любого, даже этого маленького дикаря, что, разумеется, глупо. Его насмешка уязвила мою гордость. Я стащил его с седла, бросил не землю и бил до тех пор, пока он не взмолился о пощаде.

С мальчишкой и с другими охотниками из племени я несколько раз заговаривал про шамана Сенекосу, но каждый раз собеседники уходили от ответа. Я не мог заставить их говорить ни угрозами, ни щедрыми подарками. Они лишь закатывали глаза и дрожали от страха, а Людвиг, которому я пересказывал это, смеялся:

– Сенекоса хороший парень, оставь его в покое.

И все же одну историю о шамане мне удалось вытянуть из чернокожих слуг на нашем ранчо. Некоторое время назад шаман поссорился с вождем племени. Причины уже никто не помнит, но Сенекоса публично проклял соперника и вскоре после этого вождя нашли мертвым. Его тело был обглодано гиенами, похоже, одна из них перегрызла бедняге горло. Мертвеца никто не оплакивал, ибо он сотворил много зла соплеменникам, но его гибель внушила масаи ужас – ведь шаман мог обрушить свое проклятье на любого. Вот почему слуги прятались по углам, когда Сенекоса приходил на ранчо. Никто не желал лишний раз встретиться с этим человеком.

Вскоре после этого я повстречал в степи гиену. Огромный хищник стоял на вершине холма, морда его сморщилась от беззвучного рычания. Я удивился, поскольку еще ни разу не сталкивался с таким поведением гиен, обычно они убегают от людей, а эта тварь готовилась напасть. Я вскинул ружье – не тот случай, чтобы миндальничать, сейчас предстоит схватка не на жизнь, а на смерть.

– Не стреляй, бвана! – оруженосец схватил меня за руку. – Не стреляй!

– Но почему? – опешил я.

В ответ он затараторил на своем языке, которого я не понимал. Пока мальчишка бормотал все это, я краем глаза следил за гиеной. Похоже, она прислушивалась к выкрикам и понимала каждое слово. Потом пятнистая лапа махнула в нашу сторону, как бы сообщая: не очень-то и хотелось. Гиена повернулась и поспешила прочь. Неуклюжая походка зверя напомнила мне шамана.

– Смотри-ка, похож на наклюкавшегося Сенекосу! – засмеялся я.

Мальчишка задрожал от страха, развернул свою лошадь и помчался в сторону ранчо, даже не оглянувшись. В изрядном раздражении я поскакал следом. Шальная мысль не давала мне покоя: шаман Сенекоса, разодранный на куски вождь, испуганные масаи – все это куски одной головоломки, которую я пока не могу сложить. Но я был новичком в Африке, к тому же я был молод и нетерпелив, поэтому вскоре я пожал плечами и перестал думать об этом.

Через несколько дней у ворот ранчо я столкнулся с Сенекосой. Его бесстрастные глаза напоминали глаза змеи, я вздрогнул и отступил на три шага. Шаман не сказал ни слова, однако я почувствовал, что он люто ненавидит меня и замыслил убийство. Не здесь, не сейчас, но когда он будет готов нанести смертельный удар. Но ничего, ничего, мое изначальное недоверие и прежде подсказывало, что не стоит поворачиваться спиной к этому негодяю, а значит, и дальше я буду настороже.

В тот же день на ранчо приехала Элен. Я не могу представить, по какой причине красивая и богатая девушка решила выбрать африканское захолустье для отдыха от светской жизни Нью-Йорка. Но зачем-то же она приехала. Поначалу я подозревал, что это невеста Людвига, но потом выяснилось, что он приходится ей кузеном по матери. Я обрадовался этому обстоятельству. Поймите правильно, в большом городе я сторонился богатых наследниц, поскольку в их обществе чувствовал себя глупцом, но в Африке все меняется. Здесь мало белых людей, да и от постоянных нравоучений Людвига я, признаться, устал.