Чёрная кошка в оранжевых листьях - страница 10
(А я спокойна — оцените мою крепкую психическую организацию. Притом, что в это время я нервно поглядываю на мобильный, потому что жду звонка от сына…)
Хотите, говорит Лагиса, почитаю вам… Вы про что хотите? (Тут можно было откланяться, сказать — ой, у меня горит там что-то на сковородке, например, молоко… Но она же не отвяжется.) Говорю, ну… что-нибудь лирическое…
Почитала. С надрывом.
— Ну, — говорит, — и куда мне с этим?
Я бы сказала куда, но такими выражениями не оперирую.
— У меня еще и про Бога есть… Куда же мне это отправить?
Говорю, вы знаете, я так мало понимаю в поэзии… ничего не могу вам посоветовать. Отошлите куда-нибудь…
Она: «Не-е-е… Письмо пропадет, я сама отвезу. Перепишу сейчас и отвезу. Сама. В газету сначала. Пусть напечатают, скажу…».
Вот что мне написали друзья из Бангладеш:
Самая большая достопримечательность нашего двора — пес Банан, взращенный на наших харчах, но упрямо повторяющий все призывы на мусульманскую молитву. Эти призывы из мощных динамиков несутся, а Банан им вторит. Да так ловко получается, что бенгалы заподозрили русских в специальной дрессуре Банана с целью оскорбления религиозных чувств.
Причем Банану проще копировать высокие ноты. На низких у него голос срывается. Все зависит от того, кто каким голосом эти призывы поет… И когда Банан молится, даже самая вкусная косточка его не отвлечет.
ИЗ ПАПКИ «РАССКАЗЫ И РАССКАЗИКИ»
А НУ-КА МНЕ!
Мама с папой уехали в Ленинград в свадебное путешествие, когда-то давно отложенное на потом. Они долго не могли в это свадебное путешествие поехать. Сначала учились. Потом папа сдавал государственный экзамен по коню и брусьям. Да, я забыла сказать: папа мой — гимнаст. Мама должна была сдавать теорграмматику, а тут и я — здрасьте вам, явилась — не запылилась, ребенок по кличке Мыша. Мыша — потому что маленькое, писклявое, и девочка. А дальше пошло-поехало. Мы с мамой сдаем экзамен по научному коммунизму. Мама — в аудитории, я в коляске в университетском дворе. Папа уезжает на Спартакиаду народов СССР.
— А как же свадебное путешествие? — интересуется мама.
— А как же спартакиада? А как же народы СССР? Без меня? Я ведь один из нас, из народов СССР, — резонно парирует папа. И едет.
И правильно. Привез кучу всего: связку целую звонких медалей, стопку дипломов, книжку для меня, чтоб ее раскрашивать, туфельки для мамы и руку в гипсе. Свою. Съездил, порадовал народы СССР своим участием.
Словом, они все откладывали и откладывали это свое свадебное путешествие. А тут мудрая наша бабушка как топнет ногой: «А ну-ка мне, дети!!! Немедленно поезжайте в свадебное путешествие! Немедленно!»
И мама с папой поехали. Такие привлекательные оба там гуляли. Мама — в роскошной белой юбке колоколом в крупных цветах, в черной бархатной кофточке, а папа в белом чесучовом костюме «Дружба» из братского Китая и в белых башмаках, кучерявый и гордый, что он в Ленинграде с такой красавицей. Тем более это у них был в том году последний шанс. Потому что должна была появиться на свет моя сестра Танька, которую я выпросила себе на день рождения. Мама так и сказала, что если я буду хорошая, то у меня будет сестра или брат. Я сказала: «Зачем мне брат? Я буду очень и очень стараться, пусть лучше будет сестра Таня». И стала ныть и ныть, чтоб была сестра Таня.
— А ну-ка мне, Мыша! Кто будет, тот будет, — сказала мудрая наша бабушка.
Я страшно волновалась, а вдруг, когда мама и папа будут в Ленинграде, в это время сестра Танька появится, и что мы с бабушкой с ней делать будем без мамы?..
И вот родители уехали, а я уселась на пол поудобней и стала реветь. А что еще было делать? Если отсутствие папы я еще могла терпеть, сцепив свои молочные зубы, то маму я должна была всегда держать за руку или хотя бы за полу халата. А когда меня водили в детский садик несколько дней — скажу сразу, ничего у них с этим не получилось, потом ко мне пригласили няню, — то я с собой тайком прихватывала мамину юбку, чтобы за нее держаться. И в саду я надрывалась страшно, но с маминой юбкой не расставалась.
Короче, я стала причитать что-то вроде: «Да на кого ж вы меня, бедную Мышу, оставили одну всего лишь только с бабушка-а-а-а-й!»