Черная лента - страница 2
12
Марку двенадцать. Легкая болезненная бледность не компенсирует акселерацию в физическом развитии: выглядит старше своих лет. Он уже давно пристроен отцом в качестве бесплатной обслуги: протирает пол шваброй и даже принимает заказы. Прячет чаевые: копит на модные остроносые ботинки. Расстриженный священник из завсегдатаев под настроение учит Марка грамоте. На школу нет времени - отец подбрасывает всё новую работу. Всех развлечений: глазеть на драки да слушать пьяный треп незнакомых людей. Завсегдатаи уже давно успели рассказать всю свою подноготную, и даже больше: о некоторых вещах, извлекаемых на свет божий только по пьяной лавочке, лучше вообще не знать: и сон крепче, и представление о людской природе не настолько циничное. Именно поэтому новые лица привлекают гораздо больше внимания, и Марк вслушивается в разговор двух аймара в поношенных пончо.
- Отплытие через полтора часа, - это молодой.
- Ты стал совсем взрослым, Пабло. И уходишь в свое плавание. Свидимся ли мы еще? Будущее слишком туманно. Я не вижу тебя старым, - глухо, но вполне отчетливо выдавливает старик.
Марк привычно нацепляет на лицо скучающее безразличное выражение, и, расслаблено орудуя старой метлой, обмотанной поблекшей лентой, плавно приближается к их столику.
- Ты хочешь меня остановить? Ты считаешь, что я предаю тебя?
Старик легко отмахивается:
- Ни на секунду такая чушь не проскользнула б в мою седую голову. Запомни, сын. Мы пытаемся застраховать отношения понятием "верность" и угрожаем страшным словом "предательство". Но человек - это горный поток, он меняется ежесекундно. Сегодня ты другой, нежели был вчера. Поэтому гарантий никто давать не может, да и не имеет морального права. Человек каждым своим шагом, каждым выбором кого-нибудь предает.
Аборигены - редкое зрелище в захудалом баре и Марк жадно глотает каждое слово, не вполне улавливая смысл сказанного, но легко принимая туманные изречения за мудрое и чуть не мистическое откровение.
- Поверь мне, я вернусь, как только найду себя, - в голосе сына слышится уверенность человека, принявшего окончательное решение.
Старик отвечает размеренно и тихо; вкрадчивый голос, завораживая, струится в воздухе и почти осязаем:
- Каждое событие, малейшее действие, каждая мысль меняют человека. Жизнь - лабиринт, в котором ты каждый день делаешь тысячи поворотов - шагов. Поэтому вернуться назад невозможно. Для этого необходимо запомнить все повороты. А человеческая память слишком слаба. Да и пути назад нет. Прошлое просто уходит. Оно не оставляет зацепок. Мы сами тянем к нему руки, но схватываем лишь пустоту. Сегодня мы расстаемся навсегда.
Молодой теряется: не знает, что ответить; насуплено молчит.
Через пару минут они бесшумно поднимаются и уходят, не оставляя чаевых.
Закрывшись в темной подсобке тайком от отца, побледневший сверх всякой меры Марк впервые пробует портвейн и дымит украденной сигаретой. Он растерян и ожесточен. Он ненавидит море.
18
Марку восемнадцать: вымахал под два метра и раздался в плечах. Он отращивает длинные волосы, перехватывая их выцветшей лентой, и не бреет щетину - пугает сходство с отцом. Тот, наконец, сколотил капитал и мечтает о расширении: присмотрел небольшой уютный ресторанчик в паре кварталов. Бар собирается оставить сыну и поднимать новый бизнес. Марк почти готов: разбирается в бухгалтерии, усвоил азы психологии - годы практики научили читать по лицам в совершенстве. Зияют бреши только в базовых науках - помимо грамоты и арифметики так и не учился ничему. Расстриженный священник давно спился и теперь кормит червей на старом городском кладбище. Его дочурка, милая молодая девушка, подрабатывает в кабаке официанткой. Она влюблена в Марка и мечтает о воздушном ослепительно-белом свадебном платье.
Марк мечтает только об одном: избавиться от ночных кошмаров. Вздремнув после обеда, он снова видит море. Волны цвета портвейна разбиваются о каменистый берег. По колено в воде стоит старик аймара в промокшем пончо и зовет сына. Потом он медленно поворачивается к Марку и говорит: "Ты не утонешь, у тебя другая судьба".