Чёрная роза [СИ] - страница 17

После таких слов Хару соваться в подземные ходы, естественно, расхотелось.

Уже когда они наконец-то оказались в коридоре близ спален, Эмиль хлопнул себя ладонью по лбу:

— Вы, наверное, голодные!

— Вообще-то у нас есть с собой еда… Немного, — заметил Хару, имея в виду провезённую с собой в самолёте пару шоколадок. И пусть желудок настойчиво требовал чего-то более серьёзного, старший из близнецов Хигаши намеревался мужественно терпеть. Снова рыскать по академии, рискуя откопать ещё пару-тройку тайн, ему не хотелось.

— Ладно вам, здесь отлично кормят. Да и пока учебный год не начался, ещё готовят не по часам.

— В смысле «не по часам»? — переспросил Хару. Эмиль взмахнул руками, будто собираясь взлететь:

— Во время учебного года завтрак начинается в семь тридцать и продолжается до начала первого урока. После четвёртого урока — обед. Ужин — в шесть часов. Отбой — в десять, — отбарабанил заучивший расписание наизусть Эмиль. — Но во время каникул столовую не закрывают, и там можно немного перекусить в любое время.

— А разве во время каникул вас не рассылают по домам?

— Принудительно — нет, хотя никому не запрещается уезжать к родителям, — поведал племянник госпожи Ришар. — Разумеется, необходимо письмо от родителей, подтверждающее, что сын действительно едет домой, а не просто убегает из академии куда подальше.

— А что, кто-то убегает? — насторожено поинтересовался Хару. Эмиль вздохнул:

— Была парочка студентов, которые, решив погулять, сбежали в лес. Хотели по тропе добраться до шоссе, а там — и до города. Их так и не нашли — ни родители, ни полиция. Наверное, они сбились с пути и потерялись в лесу…

— А может, это духи с ними что-то сделали? — дрожащим голосом спросил Йори, и Хару захотелось ударить Эмиля. Он что, не видит, как страшно младшему близнецу?

— Вряд ли, они не такие злые, как кажется. Я тут вырос, в этой академии, и отродясь они мне ничего плохого не сделали. Да и на глаза не особо-то показывались, если честно, — вздохнул Эмиль. Затем решительно сгрёб за локоть Хару и буквально поволок его в сторону столовой, приговаривая:

— Давайте, вам надо поесть!

Хару тревожно косился на брата: уж он-то знал, как никто другой, что Йори терпеть не может, когда кто-то наблюдает за тем, как он ест. Во время торжественных семейных ужинов он старался как можно скорее уйти из-за стола, не сумев даже притронуться к еде — так его смущали чужие взгляды. Что, если сейчас в столовой полно других учеников?

Но опасения Хару не подтвердились: в огромном помещении с пятью длинными дубовыми столами, вдоль которых выстроились обитые дорогой тканью стулья-кресла, обнаружился лишь со скучающим видом ковыряющийся в тарелке незнакомый белобрысый паренёк, по виду — чуть старше Хару и Йори. Увидев новых посетителей столовой, он приветственно кивнул, но не сказал ни слова, снова принимаясь за еду.

— Не обращайте внимания, — шепнул Эмиль. — Он теперь, пока не доест, говорить не будет. Привык, что во время еды говорят только «плебеи».

— Плебеи? — переспросил Хару. Племянник директрисы прыснул в кулак:

— Он из Германии и, говорят, его предки были важными шишками. В общем-то, это его главное достоинство. Он неплохой, главное — о семейных корнях его не расспрашивать, а то через пять минут всю родословную наизусть перескажет.

Тем временем белобрысый парень наконец-то расправился с остатками еды. С выражением лица священника, совершающего какой-то очень важный обряд, он водрузил на тарелку столовые приборы и с осанкой, достойной какого-нибудь короля или полководца, прошествовал к двери в левой части зала.

— Там кухня, — пояснил Эмиль, с трудом удерживаясь, чтобы снова не рассмеяться. — Вообще-то обычно наш повар сам всё убирает и злится, когда на кухне устраивают столпотворение желающие помочь ученики. Да только Ансоберту всё равно — как оттаскивал свою тарелку на кухню, так и таскает.

— Как-как его зовут? — присвистнул Хару, прикидывая, сможет ли он воспроизвести такое вот «имечко». Состроив как можно более торжественно-дурашливое лицо, Эмиль провозгласил:

— Ансоберт Бартолемос Берингар Роузенберг Третий. Это если полностью. Он, кстати, жутко злится, когда его называют Ансо. Да только его всё равно все так называют.