Чернобыль: необъявленная война - страница 8

Но вернемся к программе испытаний. Попытаемся понять, почему она оказалась не согласованной с вышестоящими организациями, с теми, кто несет, как и руководство атомной станции, ответственность за ядерную безопасность не только самой АЭС, но и государства.

М: В январе 1986 года директор ЧАЭС В. П. Брюханов направил программу испытаний для согласования генеральному проектировщику в Гидропроект и в Госатомэнергонадзор. Ответа не последовало. Ни дирекцию Чернобыльской АЭС, ни эксплуатационное отделение "Союзатомэнерго" это не обеспокоило. Не обеспокоило это и Гидропроект, и Госатомэнергонадзор.

В Гидропроекте, генпроектанте Чернобыльской АЭС, за безопасность атомных станций отвечал В. С. Конвиз. Он также не имел никакого отношения к атомным реакторам и потому предвидеть возможности катастрофы, заложенной в программе, не мог.

В Госатомнадзоре собрался грамотный и опытный коллектив во главе с председателем комитета Е. В. Куловым, физиком-ядерщиком, долгое время работавшим на атомных реакторах Минсредмаша. Полномочия у комитета достаточно большие. Комитету дано право "применять ответственные меры, вплоть до приостановки работы объектов атомной энергетики при несоблюдении правил и норм безопасности, обнаружении дефектов оборудования, недостаточной компетентности персонала, а также в других случаях, когда создается угроза эксплуатации этих объектов…"

Но, как ни странно, и Кулов оставил программу испытаний и без внимания, и без ответа.

Никто не отреагировал, будто сговорились. Все безопасно, все надежно.

Вся надежда теперь оставалась на персонал Чернобыльской АЭС. Но и здесь все было не так просто.

По несогласованной программе работать нельзя! Но молчание вышестоящих организаций также не насторожило ни директора Чернобыльской АЭС В. П. Брюханова, ни главного инженера Н. М. Фомина.

М: Коротко о руководителях Чернобыльской АЭС. В. П. Брюханов — маленького роста, кудрявый, темноволосый. Первое впечатление мягкости характера, покладистости позднее подтверждалось, но открывалось в нем и другое качество: из-за неумения разбираться в людях окружал себя многоопытными в житейском отношении, но порою не всегда чистоплотными работниками.

По профессии и опыту работы В. П. Брюханов — турбинист. С отличием окончил Энергетический институт, выдвинулся на Славянской ГРЭС, угольной станции, где хорошо проявил себя на пуске блока. Домой не уходил сутками, работал оперативно и грамотно. Хороший инженер, сметливый и работоспособный. Однако к атомной энергетике не имел никакого отношения. Тем не менее курирующий Славянскую ГРЭС замминистра из Минэнерго Украины заметил Брюханова и выдвинул его на должность директора Чернобыльской АЭС.

Кредо Брюханова: на АЭС должны работать опытные люди, хорошо знающие мощные турбинные системы, распределительные устройства и линии выдачи мощности. С большим трудом через голову Брюханова, заручившись поддержкой Главатмэнерго, удалось укомплектовать реакторный и спецхимический цехи нужными специалистами. Брюханов комплектовал турбинистов и электриков.

Д: "Лишь постепенно В. П. Брюханов, инженер грамотный, понял, что реактор не железяка, не болванка. Особенно, думаю впечатлила авария на первом блоке с разрывом технологического канала и выбросом топливной кассеты в графитовую кладку".

Д: "Мне кажется, так называемый психологический климат на станции был вполне приемлемый. Главная заслуга в этом, по моему мнению, директора В. П. Брюханова. Человек по натуре не жесткий, выдержанный, не делал скоропалительных выводов. Конечно, всякое бывало, особенно в нервной, крайне напряженной, с массой возникающих вопросов обстановке при строительстве и монтаже блоков. Но все это замыкалось на начальников цехов и их заместителей".

В конце 1972 года на Чернобыльскую АЭС пришел Н. М. Фомин. Электрик по опыту и образованию, был выдвинут на Чернобыльскую АЭС с Запорожской ГРЭС (тепловая станция), до которой работал в полтавских энергосетях.

М: "Квадратная угловатая фигура, наркотический блеск темных глаз. В работе четок, исполнителен, требователен, импульсивен. Честолюбив, злопамятен. Чувствовалось, что внутренне он всегда сжат, как пружина, и готов для прыжка. Для Н. М. Фомина АЭС — дело престижное и суперсовременное.