Черное евангелие - страница 17

Агент всем телом подался вперед.

— А что это за сахар? — быстро спросил он.

Отец Билье, конечно, ждал этого вопроса. Он достал документ, написанный на европейском языке, и положил его перед агентом.

— Это импортное разрешение, — объяснил отец Билье, так как агенты, к сожалению, не знали иностранных языков, — наша церковь принадлежит ордену святого Василия, который имеет свои церкви во всем мире. Этот сахар прислали американские приходы нашего ордена, чтобы помочь местным прихожанам, испытывающим материальные затруднения. У нас нет незаконных товаров. Мы получили сахар по официальным каналам.

— А как вы распределяете этот сахар?

— По всем нашим церквам. Это разрешено вашим правительством.

— Но ведь Тасима занимался настоящей спекуляцией!

— Церковь этого знать не могла. Тасима — наш прихожанин, но мы не поручали ему продавать сахар, — решительно заявил отец Билье. — Если он решил сбыть продукты на сторону, то это его проступок, мы тут ни при чем.

— Выходит, что этот Тасима распорядился сахаром по своему усмотрению? Я вас правильно понял?

— Конечно.

Агенты переглянулись. Кажется, большего тут не добьешься. Объяснение показалось им убедительным. Надо искать Тасима.

Малолитражный «рено» отца Билье остановился у великолепного особняка, возвышавшегося неподалеку от дороги на склоне холма.

Оставив машину у ворот, отец Билье по длинной отлогой дорожке, обсаженной цветами, направился к дому. В вестибюле его встретила горничная и пригласила в гостиную: по-видимому, отец Билье был всегда желанным гостем в этом доме. Хозяйка появилась сразу. Это была уже пожилая дама, лет пятидесяти, с благородной осанкой и тонкими чертами лица.

— О сударыня! — воскликнул отец Билье, делая вид, что собирается упасть перед ней на колени. — Нашей церкви угрожает опасность! — И он рассказал ей об истории с сахаром, продажа которого прихожанам имела целью облегчить материальные затруднения миссии и помочь ордену в распространении его учения. Он рассказал и о восстановлении церкви святого Гильома после прошлогоднего пожара, что тоже потребовало больших денег. Церковь распределяла сахар орденским приходам и учреждениям, но один нечестный японец, воспользовавшись доверчивостью святых отцов, продал сахар спекулянтам «черного рынка».

На благородном лице хозяйки особняка появилось выражение сочувствия.

— И вот из-за этого негодяя, — перекрестившись, продолжал отец Билье, — церковь попала в беду. Подумайте только, полиция заподозрила в спекуляции и нас! Но наша совесть чиста, мы ничего дурного не делали…

Отец Билье пустил в ход все свое красноречие и в нужном месте ввернул даже цитату из библии. Он знал, что это производит впечатление.

— Вам известно, сударыня, что наш орден существует здесь уже почти пятьсот лет, но, если говорить правду, мы не так могущественны, как другие, и, отдавая себе в этом отчет, мы стремимся расширить нашу деятельность. И тут вдруг такая неприятность!..

Наконец отец Билье решился прямо сказать о цели своего визита.

— Нельзя ли при содействии вашего супруга как-нибудь уладить это дело, не дав ему официального хода?

Отец Билье знал, к кому обратиться, — муж хозяйки дома был одним из высших чиновников японской юстиции.

— Я все поняла, — участливо кивнула хозяйка, — я ведь тоже верующая, и это недоразумение меня очень огорчает. Церковь не должна страдать из-за какой-то ерунды. Я немедленно сообщу мужу и попрошу его принять меры. Не стоит об этом больше беспокоиться.

Уверенный тон владелицы особняка успокоил отца Билье, тем более что он знал, какое влияние она имеет на своего мужа. Да и на себя он рассчитывал не меньше, будучи убежден, что и его влияние на эту даму кое-что значит. О, отец Билье умел нравиться женщинам! Трудно сказать, что этому больше помогало: личное обаяние, широкая эрудиция или же умение воздействовать на психику своих слушательниц. Особенным успехом он пользовался у светских дам.

Этой даме он тоже нравился, и она всегда ставила его в пример как идеального духовника. Ее отношение к нему чем-то напоминало отношения светских дам к ученым монахам в эпоху Фудзивара