Черное Сердце и Белое Сердце - страница 4

Лизо дунйисва нге импи ндхмбени яхо

(Красную песнь! Красную песнь! Песнь копий

Наши полки им споют!)

Один из них, яростного вида верзила, подошел к Хаддену и потряс своим кулачищем у него перед носом, хорошо еще, что у него не было с собой ассегая, — и прокричал эти фразы прямо ему в лицо.

Король заметил, что разожженный им огонь пылает слишком жарко.

— Молчать! — прокричал он своим громовым голосом, знаменитым на весь Зулуленд; и все сразу же замолчали, застыв каменными изваяниями; только эхо вновь и вновь доносило: «Песнь копий наши полки им споют».

«Здесь мне не место, — еще раз подумал Хадден. — Будь этот негодяй вооружен, дело могло бы кончиться плохо. Но кто это?»

В ворота вошел великолепный представитель зулусского народа, лет тридцати пяти на вид, в полном боевом облачении военачальника полка Умситую. Над его лбом, обвитым шкуркой выдры, красовался высокий плюмаж; туловище, руки и ноги были украшены длинной бахромой из черных бычьих хвостов; в одной руке он держал небольшой щит, какие обычно носят танцоры, также черного цвета. Другая его рука была свободна, ибо он оставил оружие у входа. Зулус был очень красив, глаза, хотя и омраченные беспокойством, смотрели приветливо и прямо, в очертаниях губ таилась чувственность. Ростом он был примерно в шесть футов и два дюйма, однако не казался очень высоким, благодаря, вероятно, широкой груди и мощным рукам и ногам, ничуть не похожим на небольшие, почти женственные руки и ноги, отличающие обычно зулусскую знать. Короче говоря, то был типичный, полный достоинства и отваги, зулусский аристократ.

Его сопровождал человек в муче и одеяле, судя по седым волосам уже достаточно пожилой, за пятьдесят. И у него тоже было приятное, благородное лицо, но в глазах проглядывала робость, а рот свидетельствовал о недостаточной воле.

— Кто эти люди? — спросил король.

Вошедшие пали на колени, низко, до самой земли, поклонились, вознося королю традиционные хвалы — сибонгу.

— Говорите! — нетерпеливо приказал он.

— О король! — начал молодой воин, усаживаясь по зулусскому обычаю. — Я Нахун, сын Зомбы, один из начальников полка Умситую, а это мой дядя Умгона, брат одной из моих матерей, младшей жены моего отца.

Сетевайо сдвинул брови.

— Почему ты не в своем полку, Нахун?

— С позволения старших начальников, о король, я пришел просить тебя об одной милости.

— Тогда поторопись, Нахун.

— О король, — заговорил рослый зулус, не без некоторого замешательства, — недавно ты оказал мне высокую честь, возведя меня в сан кешлы. — Он притронулся к черному кольцу на голове. — Будучи отличен тобой, я прошу тебя разрешить мне воспользоваться своим правом — правом женитьбы.

— Ты говоришь о правах? Будь поскромнее, сын Зомбы, у моих воинов, как и у моего скота, нет прав!

Поняв свою оплошность, Нахун прикусил губу.

— Прости меня, о король. Дело обстоит так: у моего дяди Умгоны — он здесь, со мной — есть красивая дочь Нанеа; с ее согласия я хотел бы на ней жениться. В ожидании твоего позволения, король, я обручился с ней и даже уплатил лоболу (выкуп) коровами и телятами. Но рядом с Умгоной живет могущественный старый вождь Мапута, Страж Крокодильего брода; король, конечно, его знает; этот вождь также хочет жениться на Нанеа, угрожая Умгоне, в случае, если его сватовство будет отвергнуто, жестокими карами. Но сердце Нанеа благоволит мне и не благоволит Мапуте; поэтому мы и пришли просить короля о милости.

— Да, это так, он говорит правду, — подтвердил Умгона.

— Замолчи, — сердито оборвал его Сетевайо. — Время ли сейчас моим воинам думать о женитьбе? Женатый мужчина уже не мужчина, а тряпка. Только вчера я повелел удавить двадцать девушек за то, что они без моего разрешения посмели выйти замуж за воинов из полка Унди: их тела вместе с телами их отцов брошены на перекрестках дорог, чтобы все знали об их преступлении: это хороший урок для всех! Ты поступил благоразумно, Умгона, обратившись ко мне за позволением: тем самым ты спас и себя и свою дочь. Объявляю вам всем свое решение. Я отказываю тебе в твоей просьбе, Нахун; тебя, Умгона, я избавлю от преследований старого вождя Мапуты, которого ты не хочешь взять в зятья. Нахун уверяет, что девушка — красавица, поэтому я окажу ей свою милость: возьму себе в жены. Через тридцать дней, когда народится новая луна, приведи ее в сигодхлу (часть крааля, отведенная для жен), а заодно коров и телят, которых дал тебе Нахун в качестве лоболы; такое наказание я назначаю ему за то, что он осмелился помышлять о женитьбе без моего позволения.