Черные бароны, или Мы служили при Чепичке - страница 9

— Вон оно что, — сказал старшина слегка разочаровано, — а я уж надеялся на какую‑нибудь скандальную историю, а ты мне тут про плоскостопие. Ну что же делать? Теперь главное — произвести хорошее впечатление на доктора. Он вот–вот придёт.

— Дурак?

— Свой человек, — сказал Воганька, — Сам напросился в стройбат, а на гражданку его потом не отпустили, и он остался тут сверх срока. Дали ему капитана, но здесь ему все должны говорить»пан доктор». Если назовёшь его»товарищ капитан», отправит обратно на службу, даже если будешь при смерти. Если даже в лазарете, говорит, скучаешь по службе, так иди протрясись!

— Спасибо за информацию, товарищ старшина! — поблагодарил Кефалин.

— Ну ты даёшь, — засмеялся Воганька, и направился к другим пациентам, которые выглядели, как на последнем издыхании. Кефалин заметил среди них Фридля, который утром потерял сознание на построении. Теперь он уже был совершенно бодр, и рассказывал рядовому Служке, только что вернувшемуся из туалета:«Я буду жаловаться! Я при призыве написал, что хочу служить в авиации, и они мне пообещали, что буду. Кому теперь можно верить?»

Служка ответил, что никому нельзя. Ему самому народный целитель Хрань сказал, что эпилепсия пройдёт, если натереть грудь растёртыми буковыми орешками, собранными в полночь над болотом. А она не прошла. А он вдобавок заработал ревматизм, потому что на болоте застудился.

— Во–во, — закивал Фридль, — Лётчики — элита армии!

Во время этой дискуссии в комнату вошёл доктор капитан Горжец.

Если по кому‑то с первого взгляда было видно, что армией он сыт по горло, то это, без сомнения, был доктор Горжец. На его умышленно небритой физиономии застыло выражение скуки, на ходу он переваливался, словно утка, чтобы отличаться от остальных офицеров, а руки держал засунутыми глубоко в карманы. Козырёк его фуражки либо смотрел куда‑то в небо, либо был засунут за ухо.

— Смирно! — заорал рядовой Фридль при его появлении в лазарете, поскольку он уже усвоил: солдат, который первым заметит офицера, должен таким способом известить остальных.

— Моё почтение, пан доктор, — приветствовал доктора фельдшер Воганька. — Очень рад вам сообщить, что у нас прибавилось несколько безнадёжных случаев.

— Чёрт бы с ними, — буркнул доктор и швырнул свою фуражку через всё помещение на вешалку. Бросок не удался. Фуражка закачалась на одном из крючков и упала на пол. Рядовой Фридль вскочил с кровати, услужливо поднял откатившуюся фуражку и повесил её на вешалку. Горжец бросил на него уничтожающий взгляд.

— Что с тобой, больной? — спросил он, — Для безнадёжного случая ты что‑то очень бодрый!

— Рядовой Фридль! — закричал больной, — В семь ноль–ноль случился неожиданный обморок! По приказу командира взвода сержанта Галика была произведена доставка в лазарет и запись в больничной книге. Температура в норме.

— Ты кто на гражданке?

— Помощник продавца. Я хотел, товарищ капитан, в лётчики, но ко мне отказали. Я намерен действовать согласно армейскому уставу и буду жаловаться!

— Только пиши сразу Чепичке, приятель, — ответил доктор рассудительно, — А почему ты оказался здесь? Ну‑ка, ну‑ка?

— Признан ограниченно годным по состоянию здоровья, — оскорблённо сказал Фридль, — На меня с полки упал ящик с маргарином, и я перенёс перелом черепной кости. Тем не менее, я себя чувствую совершенно здоровым и намерен перевестись в авиацию или по крайней мере в боевую часть.

— Молодец, — похвалил его капитан, — Вижу, взгляды у тебя схожи с майором Галушкой. Тот говорит, что лазарет должен быть в окопах. Так что одевайся и вали к своей роте, пока не пропустил что‑нибудь важное.

— Есть! — рявкнул Фридль и начал одеваться.

Доктор Горжец склонился над рядовым Служкой, — Это у тебя эпилепсия, да? Лежи, парень, как‑нибудь выбьем тебе комиссию по здоровью.

— Правда, пан доктор? — возликовал Служка.

— Вас таких много будет, — сказал доктор, — Хотел бы я посмотреть, кто такие экземпляры призывает? Это же свиньи, а не доктора!

Тут он подошёл к койке, где лежал Кефалин.

— Типичный случай хронического обморока, ассистент режиссёра, есть о чём поболтать, — представил его Воганька.