Черные боги, красные сны - страница 7

Джирел узнала башню по зубцам, кольцом опоясавшим ее, среди них росли странные цветы. В центре покрытой мраморными плитами площадки на разбросанных меховых шкурах стоял низкий диван с мягкой ярко-желтой обивкой. На диване бок о бок сидели двое. Один из них, в черном платье и с мрачным лицом, и был Жирод. Не говоря ни слова, он с тревогой уставился на Джирел своими маленькими тусклыми глазками.

Джирел едва удостоила его взгляда, словно не замечая его присутствия,— теперь ей было не до него. Она сразу перевела взгляд на Джаризму, которая, увидев Джирел, удивленно отняла от губ длинную серебряную флейту. В ушах Джирел сразу же смолкла назойливая мелодия, и она сообразила, что странная, сводившая ее с ума музыка исходила из этой длинной блестящей трубки. Держа флейту перед собой, Джаризма пристально смотрела на Джирел своими пунцовыми глазами, и во взгляде ее читались раздумье, тревога и едва сдерживаемый гнев.

— Итак,— медленно проговорила она своим низким, густым голосом,— ты во второй раз ослушалась меня.

Жирод резко повернулся и многозначительно посмотрел на бесстрастное лицо волшебницы, но та не ответила на его взгляд. Тогда он украдкой взглянул на Джирел, и в его глазах она тоже прочла затаенную тревогу и испуганное восхищение. Такой клубок противоречивых чувств слегка озадачил Джирел, которая во всем любила ясность и терпеть не могла загадок.

— Называй это, как тебе нравится,— ответила Джирел, прерывисто дыша.— Только отдай мне этого труса, этого торговца колдовским зельем, который прячется у тебя за спиной, и поскорей спусти меня вниз со своей чертовой башни. Я пришла сюда, чтобы убить твоего любимчика: этот колдун, этот мошенник, который сейчас и глаз не смеет поднять, предал меня в моей же стране.

Ее требование прозвучало, как удар гонга. Наступила гнетущая тишина. На губах Джаризмы играла коварная, надменная улыбка, заметив которую Джирел так и вскипела от желания влепить ей пощечину и стереть отвратительную ухмылку с ее холеного лица.

— Ну-ну, не горячись, храбрая воительница! Неужели ты и в самом деле воображаешь, будто у Джаризмы нет дел поважней, чем эти твои земные дрязги?

— Мне наплевать на твои дела, Джаризма,— презрительно ответила Джирел,— мне нужен только этот грязный колдун, я поклялась убить его — и убью!

Джирел почувствовала, что спокойная улыбка Джаризмы начинает выводить ее из себя.

— Так значит, ты, Джирел, пришла предъявлять мне свои требования? — спросила она голосом мягким и насмешливым.— Только круглый дурак или сумасшедший может решиться оскорбить меня, женщина, и то лишь раз. Я никогда ни у кого не была на побегушках и не понимаю языка приказов. Заруби это себе на носу.

— Ну хорошо, во что же ты оцениваешь своего трусливого пса? — На губах Джирел играла тонкая усмешка.

Услышав такое оскорбление, Жирод приподнялся было с дивана; его и без того угрюмое лицо стало мрачнее тучи, глаза засверкали гневом. Джаризма небрежно толкнула его локтем, и он снова уселся на диван.

— Сиди и молчи. Это дело касается только твоей... подружки,— она презрительно кивнула на Джирел,— и меня. Не думаю, храбрый вояка,— она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно более оскорбительно,— что ты способна предложить цену, которая будет мне интересна.

— О том, что тебе интересно, догадаться не так уж и трудно.— Джирел бросила презрительный взгляд на Жирода, который продолжал сидеть на месте лишь потому, что его вновь удержала властная рука волшебницы.

Бархатистая кожа на щеках Джаризмы покрылась румянцем.

— Не испытывай моего терпения, дитя человеческого племени, не думай, будто оно бесконечно,— резко сказала она.

— Ой, как страшно,— отозвалась Джирел, смело глядя ей в глаза.

Какое-то время волшебница испытующе смотрела на нее своими пурпурными очами. Затем она вновь заговорила, и сквозь холод презрения уже нельзя было не услышать ноток восхищения, которое она помимо воли испытывала к своей противнице.

— Да, наверное, тебе не страшно. Ты не боишься меня, но знай, меня не боятся только дураки. Или дуры. А я, Джирел из Джори, дураков не люблю.