Черные минуты - страница 10

Чавез ринулся к Кабрере, как бульдог, готовый вцепиться зубами в жертву:

– Тебя послал Табоада?

– Да, а что?

– Передай ему, что я беру это дело на себя. Тебе здесь нечего делать, можешь уходить.

Мысленно посчитав до десяти, Кабрера постарался ответить как можно более миролюбиво:

– Если тебя не устраивает его назначение, сообщи ему об этом сам, хорошо?

Раздался громкий металлический щелчок, и Кабрера увидел перочинный нож, направленный ему в живот. Он попытался уклониться, но Чавез уже проткнул ему кожу и продолжал вгонять лезвие глубже. Да это же… что это такое? Кабрера нутром почувствовал, что бледнеет. Тут Чавез наконец убрал нож и отступил. Кабрера выдохнул и хотел осмотреть рану, но увидел выходящего из зала отца Фрица. Тот шел, глядя себе под ноги, и его обычно благостное лицо выражало смятение. Кабрера дважды обратился к нему по имени и под конец должен был тронуть его за плечо, чтобы он не прошел мимо.

– Да-да, вещи Бернардо, – пробормотал священник, не поднимая голову, – не беспокойтесь, я сам их выброшу. Это не важно.

– Нет, важно! – возразил Кабрера. – Когда я могу прийти, чтобы забрать их?

Отец Фриц на мгновение задумался.

– Приходите сегодня в пять. А сейчас простите меня, я должен ехать на кладбище.

Кабрера понял, что разговор будет не из приятных. С их последней встречи неприязнь к нему отца Фрица, похоже, только усилилась.

Узнав, что Кабрера без машины, молодой коллега предложил поехать на кладбище вместе. По пути обогнав кортеж, они прибыли первыми, уселись под кладбищенской стеной и стали ждать. Было невыносимо жарко. Две-три пальмы, росшие у стены, почти не давали тени. Рубашка Кабреры насквозь промокла, по спине струился пот.

Белые кладбищенские камни плавали в раскаленном от солнца мареве. Вскоре к ним присоединился толстяк лет пятидесяти, его штаны поддерживали подтяжки. Он уточнил, кого они ждут, и, убедившись, что Бернардо Бланко, сел рядом и спросил, оглядывая Кабреру:

– Рамон Кабрера, если не ошибаюсь? Ведь это вы раскрыли дело о мошенничестве в страховой компании «Галф Иншуранс»?

Кабрера не хотел поддерживать эту тему, но толстяка было не так-то просто спровадить.

– Давно я о вас ничего не слышал, – продолжал он, – с той самой пресс-конференции.

– Хороший полицейский – это такой полицейский, которого не слышно и не видно, – проворчал Кабрера.

Толстяк протянул ему визитную карточку:

– Джонни Гурреро, криминальный репортер газеты «Меркурио». Послушайте, а что вам известно об этом убийстве?

– А почему бы вам самому не поделиться с нами информацией? – вместо ответа, предложил Кабрера. – Вы наверняка осведомлены лучше нашего.

– У меня одни догадки и предположения, – сказал репортер. – Думаю, что это колумбийцы. Они активно выдавливают из бизнеса местных дилеров. Вначале они работали вместе, но потом, когда узнали от них все ходы и выходы, получили контакты в Штатах, решили от них избавиться. Только вместо марихуаны они организовали трафик кокаина. Считаю, что убитому журналисту кто-то слил информацию, которой он собирался воспользоваться для написания статьи. Как вам моя версия?

Кабрера не отвечал, поскольку был целиком сосредоточен на отирании со лба капель соленого пота, обильно выступавшего и каплями сбегавшего на глаза. Не дождавшись реакции, Джонни Гурреро продолжил монолог. Кабрера слушал вполуха, изредка вставляя односложные реплики, пока журналист не произнес нечто, заинтересовавшее его.

– А вы в курсе, что́ Бернардо Бланко писал накануне гибели? – спросил Кабрера.

– Понятия не имею, что он писал, – пожал плечами репортер. – Это и есть самое главное, верно? Это ключ к разгадке преступления.

Тем временем похоронный кортеж прибыл на кладбище.

– Ага, там отец Фриц. – Гурреро поднялся. – Этот безумный поп меня ненавидит, мне лучше убраться, пока он меня не заметил. – И он пошел прочь, прихрамывая на левую ногу.

– Вы не знаете, кто эта блондинка, которая появилась под конец? – спросил Кабрера у своего молодого коллеги.

– Блондинка? Кристина Гонсалес, подруга Бернардо.

Он рассказал, что с Кристиной журналист познакомился в Сан-Антонио, где они вместе учились в колледже. Потом Бернардо решил вернуться домой, и их отношения прервались.