Черные стрелы 2 - страница 24

— Слушайте! — Нирт щелкнул пальцами, привлекая внимание задумавшегося охотника. — Если Вы недавно вернулись с войны, получается, что и с измененными воевали?!

— Измененными? — переспросил Тенро.

Он уже не однократно слышал это слово, часто используемое Тулом в качестве ругательства или очередного проклятья, которыми он все чаще сыпал по поводу и без. Тенро беззвучно, одними губами повторил это слово еще раз, словно пробуя его на вкус. Вкус оказался горьким, затхлым, с запахом плесени, крови и ненависти.

— У них глаза горят, как… — перейдя на шепот. Нирт осекся, с опаской взглянув на соседей по повозке. — Прямо как у вас, тогда, в Кирлинге. Мне ведь не показалось? Это из-за того, что вы их много убили, да?

— Измененные, — не слушая парня, Тенро вновь повторил слово, от которого теперь начало веять могильным холодом. Он повернулся к Нирту так резко, что тот вздрогнул, едва не упав с телеги.

— Расскажи мне о них подробнее, — попросил охотник и его глаза холодно блеснули в слабых лучах почти скрывшегося за горизонтом солнца.

— Да я сам не так много знаю, — нехотя признался Нирт, шмыгнув носом и зябко поежившись. — За кряжем есть лес, его Застывшим называют. Вот оттуда эти измененные прут. Говорят, что раньше там какие-то священные для наэрцев леса были, а наше королевство те земли всегда своими считало. Из-за этого-то война и началась. А когда эти самые леса утонули в крови воинов с обеих сторон, то тамошние духи взбесились — начали мертвецов поднимать, да на живых натравливать. Говорят, они приходят с туманом и забирают с собой тех, кто слаб. Кто духам сдался…

— Тех, кто сдался, — Тенро скрипнул зубами. — Что еще знаешь?

— Пожалуй, все рассказал уже, — задумавшись, Нирт почесал грязными ногтями едва пробивающуюся на щеках бородку, явно гордясь этим редким и невнушительным символом собственной мужественности. — Мы с наэрцами заключили мир и теперь вместе сражаемся с новой напастью. Измененных удается сдерживать на границах, но некоторые сюда пробираются. Слыхал, вашу деревню вот они сгубили, твари! — Парень в сердцах ударил рукой по борту телеги и, зашипев, принялся растирать ушибленное место. — Ну, ничего, и на них найдется управа! Ищущие не дремлют!

— Ищущие… — Тенро напрягся и сжал кулаки.

— Слыхали о них? Хотя, вы же воевали, так что и видели их, небось. Да и в городе мы одного встречали. В плащах своих рыскают везде, выискивают, вынюхивают, как псы у жрецов на поводке. Это раньше их было мало, а теперь, почитай в каждом городе есть по пять-шесть ищущих. Выслеживают измененных. Вроде и благое дело делают, а жуткие какие-то. А еще…

Лошади, тянущие телегу, неожиданно остановились и Нирт, умолкнув, недоуменно уставился на спрыгнувшего на землю Тула.

— Хватит на сегодня. — Разминая широкие плечи, проворчал старый пехотинец. — Мы почти до места добрались, так что сегодня отдыхаем всю ночь, а завтра… — он помолчал, после чего процедил сквозь зубы:

— Завтра видно будет. Все. Пит, ты вместе с Ниртом первые на вахте. Потом разбудите меня, я осмотрюсь и решу, кто вас сменит. Давайте, распрягайте лошадок, пусть тоже отдохнут. Отбой.

Не став слушать причитания недовольного Нирта, который не желал караулить первым, Тенро спрыгнул с телеги. Сойдя с дороги, он ловко вскарабкался на раскидистое дерево у самой обочины и, пристроив лук на коленях, закрыл глаза. Возня людей внизу его не слишком заботила, и охотнику пришлось сдержать раздражение, когда кто-то из них приблизился к дереву.

— Завтра важный день, парень, — снизу произнес Тул и Тенро, не открывая глаз, кивнул. Неизвестно, заметил ли это Тул, но он продолжил:

— От тебя будет многое зависеть. Справишься — отправишься, куда пожелаешь со своей долей, а захочешь — останешься с нами. Скучать тебе не придется, гарантирую.

— Ты обещал показать мне, где Скелосова пустынь, — холодно напомнил мужчине Тенро с присущим ему упрямством.

— Не передумал, значит, — в голосе Тула проскользнуло легкое сожаление. — Из тех, кто никогда не отступает что ли? Хех, ладно, коли обещал — покажу. А ты, главное, завтра не подведи.

Охотник в своей обычной манере промолчал и Тул, послав ему полный раздражения взгляд, убрался прочь, мысленно пожелав надменному щенку спокойной и последней в его жизни ночи.