— Это написано на вьетнамском алфавите, но я думаю, что это другой язык, — он указал на первое слово и начал говорить: — Гро'нада. — Его палец переместился на второе слово. — Верш'кум.
Я почувствовал холод, когда он указал на третье из четырех слов.
— Каль'ва.
Казалось, у него возникли проблемы с последним словом, и он с трудом его разобрал:
— Ни'ар'лат'о'теп.
Так много вещей случилось в ту же секунду, что довольно трудно вспомнить, в каком порядке они произошли. Стрельба раздалась в туннеле, и Митчелл что-то крикнул. Марш завопил и оторвал свою спину от стола. Кровь потекла сквозь повязку, которую я наложил на его рану. Позади Марша каменная статуя стала темнеть.
Эллери и я ничего не могли сделать, лишь глазели в ужасе. Мы слышали, как кричал Митчелл, что они идут и что ему нужна наша помощь, но мы не могли пойти к нему. Кровь вытекала из Марша и, пока мы замерли ошеломленные, впитывалась в стол. Статуя налилась теперь черным цветом и начала двигаться. Ее руки медленно перевернулись и замерли, указывая ладонями на стол, где Марш корчился в агонии. Я попытался двинуться, чтобы сделать хоть что-нибудь, но мое тело не слушалось.
Эллери и я продолжали смотреть, мы видели, как тело Марша начинает растворяться и всасываться в стол. Я почувствовал желчь в своем горле. Взглянул на статую, и там, где раньше было невыразительное лицо, была теперь большая, пустая черная улыбка. Тело Марша погружалось в стол, пока не осталось только его лицо. Потом я услышал крик Митчелла от входа в пещеру.
Когда лицо Марша исчезло в камне, ступор словно отпустил меня и Эллери. Я прыгнул к столу, но под моими руками был только прохладный плоский камень. Эллери схватил свою M16 и повернулся к туннелю.
Я посмотрел на статую. Она повернулась ко мне лицом. Сильный грохочущий голос сказал:
— Ваша жертва принята, что вы хотите?
Краем глаза я увидел, как Эллери ведет огонь в туннеле. Затем его тело разорвало под градом пуль. Кровь брызнула повсюду, когда он корчился под огнем и падал на землю. Я повернулся и уставился в ужасе. Стрельба прекратилась, и что-то круглое проскочило в помещение: граната. Я закричал. Я просто заорал: «Я хочу домой…»
Я ничего не смог понять из того, что Грегсон говорил после. Каждый раз, когда он пытался говорить об этом, выходил лишь бессвязный бред. Но я знаю, что у меня есть три отдельных свидетеля, которые клянутся, что в 8:23 утром 4 июля 1968 года раздался громкий раскат грома, и Грегсон появился на ступенях Мерритт-драйв, 245, в Ричмонде, Вирджиния. Это дом, где он вырос.