Черный, черный город - страница 2
Как говорит Феликс Игнатьевич, заведующий лабораторией, местная Тьма не имеет ничего общего с Тьмой Изначальной. Субстанция совершенно другого порядка, некая "сумеречная плесень", не оказывающая на Иных видимого воздействия, окромя психологического. Она как морская вода для изможденного жаждой путника. Влечет к себе Темных, но те неспособны вдоволь напиться, а лишь совершают редкие омовения. Вроде как тянет она из них силу. Мал-помалу, но тянет.
- Ты прав, легче не стало, - признается Петька, быстро опрокидывает стопку, и следом в три глотка ополовинивает кружку с пивом. Смахивает рукой с губ пену. - За Верку страшно, и за Анютку. Они ведь у меня не Иные, и каждая тварь может в любой момент напасть. Видел бы ты, как они смотрят на моих девчонок, облизываются, суки.
Петька до скрежета сжимает зубы, обтянутый кожей кулак скрипит. И в мутных от алкоголя глазах вспыхивает животная ярость...
- За семью не беспокойся, - успокаиваю его. - Без лицензии их никто не тронет, и уж тем более, родственники дозорных под исключением. Модест своих в обиду не даст...
А ведь Петька все-таки сам провоцирует вурдалаков нападать первыми. Ни единой претензии не поступало со стороны Дневного Дозора, а Петькино ожерелье за последний год вроде как прибавило в весе. Приспособился ведь, стервец.
- Думаю, валить отсюда надо, - говорит он заговорщицки. - И валить как можно быстрее. Я давно не вижу разницы между Светлыми и Темными, Вань. Плохо это. Боюсь, последствия уже необратимы.
- Знаешь что, Петруха, - отвечаю я. - Пообщался бы ты как-нибудь с Феликсом Игнатьевичем. Толковый мужик. Коньяк хороший любит, впрочем, как и ты. Найдете общий язык. А уж он многое может рассказать и про город, и про его темную историю. Революцию помнит, блокаду... А скажи, я похож на зебру?
Петька непонимающе смотрит на меня. Хмель не дает сосредоточиться.
- Какая нахер зебра? Вань, ты чего?
- Это я к разговору о Светлых и Темных, - усмехаюсь. Наливаю еще по пятьдесят. - Все-таки зебры мы с тобой, Петруха. То ли светлые в темную полоску, то ли наоборот. Тут каждый для себя пусть сам решает...
- Ах, вот ты к чему, - Петька встает, бросает недобрый взгляд в сторону парочки вампиров. - Закажи, что ли, салатику. Что-то жрать захотелось. А я сейчас, пойду в Чикаго позвоню...
Это он под таким предлогом в туалет уходит.
- Какой салатик, окстись? - возмущаюсь я. - Закуска градус крадет. Нам ведь еще работать...
- Сегодня можно. Ночь должна быть спокойной...
Он идет в конец зала, но на пару секунд задерживается возле столика, за которым сидят вампиры. Я внутренне напрягаюсь, и не напрасно. Нежить вскакивает со своих мест...
И тут вдруг понимаю, что нахожусь на улице, крепко держа за волосы молоденькую девчонку. Нет, она всего лишь ведьма шестого уровня, вся в крови, и вроде бы без сознания.
- Ваня, ты девочку-то отпусти, - тихо говорит Петька, и осторожно показывает куда-то в сторону. Поворачиваю голову. В нескольких шагах от нас стоит сам Краевский, начальник Дневного Дозора.
- Вот, говно, - пальцы разжимаются, и голова ведьмочки с глухим стуком ударяется об асфальт. Брезгливо вытираю руку о край куртки. - Это...она сама виновата...
- Ну, и кто вы после этого? - ледяным голосом произносит Краевский. В его глазах полыхает пламя, а на руке заготовлена парочка серьезных заклинаний.
Голова гудит, во рту сухо, и почему-то смертельно хочется разбить ему нос. Просто так, по-человечески...
Мне неожиданно становится смешно.
- Зебры мы, - отвечаю, и пытаюсь скорчить страшную рожу. - Ы-ы-ы. Долбаные зебры.
- А, по-моему, вы педерасты, - Темный зло скалится. - И не путайте с геями. Это разные понятия...
- Что?! - желание разбить ему нос резко перерастает в жажду перегрызть глотку. Вцепиться зубами, и рвануть...
- Он нас провоцирует, Вань, - говорит Петька, придерживая меня за локоть. - Повод ищет, причем давно...
- Да не нужен мне повод, - Краевский разводит руками. - Их уже более чем достаточно. Вы каждую неделю, как нажираетесь, учиняете беспредел в моем городе, страдают Иные, иногда люди. Этот вон, - короткий кивок на Петьку, - вампирам клыки выбивает. Как им теперь? А?