Черный феникс - страница 5
Я рвала когтями его плоть, совершенно обезумев от этого действа. Я хотела причинить боль, я желала подавить его своей силой, заставить отступиться от нас с мамой.
Борьба выматывала, дракон носился по полю как оглашенный, желая скинуть меня со своей спины, он катался по земле и пару раз я практически потеряла сознание от боли, но все также продолжала цепляться за его спину, и исторгать из себя пламя.
— Риша, остановись! — отчаянный крик матери, обрушился подобно лавине. — Остановись!
Но даже если бы не ее просьба, я все равно бы повисла сломанной куклой на боку дракона.
Я знала, что и ему досталось, но из нас двоих в самом плачевном состоянии была именно я. В какой-то момент я стекла на песок, по телу прошла судорога, я выгнулась и с удивлением отметила, что вернулась к человеческой форме. Вскользь отметила, что дракон больше не нападает, да и дракона-то, кажется, тоже нет… А вот мужчина вполне себе появился, окровавленный, хромающий, он упорно шел ко мне.
А затем и вовсе опустился передо мной на колени и властно потребовал:
— Спи!
Глава вторая
Пробуждение было приятным. Во-первых, от того, что рядом находилась мама, которая гладила мне волосы, нежно касалась моих щек, и пела колыбельную. Прямо как в детстве.
Во-вторых, меня наполняла невероятная энергия, теплая, родная и… долгожданная?
Я не понимала природу этих ощущений, но впервые чувствовала себя цельной. Как будто наконец получила то, чего мне не доставало.
— Меня, — подсказало сознание, — ты получила меня, хранительница.
Память обрушилась лавиной, заставляя меня зажмуриться. В голове пронеслись все события, которые случились с нами за последние… а сколько дней?
— Два, — подсказал все тот же голос. — Ты провела в беспамятстве два дня, хранительница.
Я понимала, что не сошла с ума. Пусть в это было сложно поверить и проще было списать все на сумасшествие. Голос в голове — прямое тому доказательство. Вот только я отчетливо помню, как менялось мое тело, как я боролась и выдумкой все это было не назвать.
— Кто ты и почему зовешь меня хранительницей?
— Потому что ты и есть хранительница. Но не я тот, кто должен тебе все объяснить. Мы поговорим, позже, твоя мама волнуется.
И мне пришлось подчиниться. Не потому, что хотела. А потому, что голос был прав, мама волновалась. Она звала меня, а я не слышала ее и безучастно смотрела перед собой. Моргнула, показывая, что просто задумалась и тут же крепко обняла маму.
— Как же ты меня напугала, — прошептала мамочка, — Риша, солнышко мое…
— Прости, — выдохнула ей в плечо и зажмурилась.
Но мама была бы не мамой, если бы быстро не взяла себя в руки. Да, она чуть всхлипнула, сильнее прижалась ко мне, но тут же отпустила. Осторожно погладила по голове, утерла невольные слезы на глазах и посмотрела серьёзно. Так, как умела только она.
— Прости меня, детка. Я о многом должна тебе рассказать.
— Подожди, — остановила ее и резко села. Тело отозвалось гулкой болью, но быстрой, словно просто затекло, а не меня избивали, как боксёрскую грушу. — Не могу понять…
Я разглядывала маму и не верила своим глазам. Нет, она не вылечилась за эти два дня, но стала выглядеть иначе.
Мертвенная бледность куда-то ушла, щеки порозовели, однако напрягло меня совсем не это. Щеки! Откуда у мамы такие щеки! Изменился ее вес! Мама всегда была как щепка. Болезнь никого не красит. Изнуряющая, долгая, неизлечимая.
Когда кровь дурная, ничего не поделаешь…
Лишь отсрочить… нам удавалось только отсрочить и как-то, смирившись с диагнозом, жить… Но сейчас… Каким образом за два дня, мама если не вернула почти нормальный вес для женщины ростом в сто шестьдесят семь сантиметров, то явно приближалась к нормальной отметке? Раньше она весила едва тридцать пять килограмм!
— Риша, я почти здорова. — Видя мои метания отозвалась она. — И пусть мне не вернули моего иллами тьмы, но магия свободно струится по телу.
— Иллами? — выцепила незнакомое слово.
— Феникс, твой феникс — иллами тьмы, — мама смотрела на меня напряженно. — Вы уже успели познакомиться?