Черный крестоносец - страница 19

Говорить об этом столь же легко, сколь трудна была сама операция: ящики-то тяжелые, а шхуну в это время болтало крепко. Но в конечном счете я добился своего: опустил ящик на платформу, служившую нам в прошлую ночь ложем.

Ящик был скромных размеров: два фута в длину, восемнадцать дюймов в ширину, один фут в высоту. Промасленная сосна. Все четыре угла крышки мечены клеймом королевского флота. Трафарет на торце, наполовину перечеркнутый черной линией, гласил: «Оружие морской авиации». Пониже: «Спиртовые компасы», а еще ниже: «Излишки. Разрешено списать». И оттиск короны, весьма официальный по внешности. Я не без труда отодрал крышку и убедился: надписи не лгут. Шесть спиртовых компасов, обложенных соломой.

– Все в полном порядке, – сказал я. – Подобные трафареты мне встречались раньше. Термин «излишки» – это флотский синоним другого термина: «устарело». Но штатским покупателям он нравится больше и позволяет заламывать цену повыше.

– Может, капитан Флек распространяет избыточные накопления бывшего правительства. Или свои избыточные накопления, – скептически заметила Мэри, – А что еще у него имеется в других ящиках?

Я снял другой ящик. На нем значилось: «Бинокли», и содержал он бинокли. На следующем ящике опять-таки стояла марка морской авиации и штамп: «Надувные спасательные пояса». И снова все было без обмана: ярко-красные спасательные пояса, запас СО_>2 и желтые цилиндрики с ярлычком: «Репеллент против акул».

– Мы тратим время впустую, – сказал я. К этому моменту качка настолько усилилась, что доставать ящики и срывать с них крышки стало совершенно немыслимо. К тому же чем выше поднималось солнце, тем жарче становилось в трюме. По моему лицу струился пот. – Обыкновенный торговец подержанными вещами.

– Торговцы подержанными вещами не похищают людей, – возразила она не без ехидцы. – Откроем еще один, всего один. Я чувствую, что в нем будет что-то необычное.

Я с трудом удержался, чтоб не сказать ей, что чувства, дескать, удел тех, кто не вкалывает до седьмого пота. Но за четвертым ящиком тем не менее полез, сократив высоту пирамиды еще на сколько-то дюймов. Ящик как ящик. Штампы на списание, аналогичные остальным. Содержимое заявлено так: «Запальные свечи».

Пять минут, и двухдюймовая царапина на правой руке – вот во что обошлась мне попытка, в конечном счете успешная, открыть этот ящик. Мэри все старалась не смотреть на меня. Не то прочитала мои мысли, не то поддалась морской болезни. Но когда я поднял крышку, Мэри встала, воздев на меня очи.

– Может, у капитана Флека свои собственные штемпеля? – прошептала она.

– Может быть, – согласился я. Ящик был заполнен коробками, но ни в одной не оказалось запальных свеч. Зато пулеметных лент там обнаружилось весьма в приличном количестве, на революцию средних масштабов хватит. – Любопытно, любопытно!

– Ты... ты не боишься? Если капитан Флек...

– Что мне капитан Флек? Чем я ему обязан? Пускай приходит, если хочет. – Я стащил вниз пятый ящик, с усмешкой покосился на штемпель «Запальные свечи», сорвал крышку быстрей, чем прежде, благодаря системе рычагов и серии точных ударов. Прочитал надпись на синей бумажной обертке и вернул крышку на место с той нежностью и заботой, какую выказывает чикагский гангстер, возлагающий венок на могилу своей последней жертвы.

– Аммонал, 25 процентов алюминия в порошке? – Мэри тоже прочитала надпись. – Что это такое?

– Очень сильная взрывчатка. Этого количества хватит, чтобы вывести шхуну со всеми пассажирами на космическую орбиту. – Я с великими предосторожностями вернул ящик на место, и снова меня прошиб пот: я вспомнил, с какой лихостью стучал по нему, когда открывал. – Это весьма капризная взрывчатка. Не та температура, не то обращение, не та влажность – и она с треском взрывается. Ну, знаешь, этот трюм нравится мне все меньше. – С этими словами я подхватил ящик с пулеметным снаряжением и тоже возвратил его на исходный рубеж. Легко как пушинка опустился он на аммонал. И даже еще легче.

– Ты будешь всю башню восстанавливать? – Она чуть-чуть нахмурилась.

– Постараюсь.

– Испугался?