Чёрный пёс - страница 8

стр.

Спокойное согласие мужчины заставило Шарлотту нахмуриться.

— Ты что-то знаешь, Грэм? Что-то, чего не хочешь рассказать мне?

— Ну конечно же, нет!

Вернон вспомнил о своем последнем разговоре с дочерью. Он произошел в четверг вечером, когда она проскользнула к нему в кабинет и заставила налить ей глоток виски. Ее лицо уже было розовым от возбуждения, еще до того, как на нее подействовало выпитое. Лаура оперлась на край стола и погладила отца по руке, улыбнувшись ему той взрослой и призывной улыбкой, которая, как она знала, производила неизгладимое впечатление на всех гостей мужского пола. Ее волосы были вновь перекрашены, и на этот раз их красный оттенок был ярче, чем обычно, почти пурпурным, а лак для ногтей был таким темным, что казался черным. А потом она заговорила с Грэмом с легким подмигиванием и таким выражением глаз, как будто в жизни для нее не было никаких тайн. Она высказала ему свою просьбу, и на следующее утро он уволил Ли Шерратта. Второго садовника за год.

— Конечно, нет, Чарли, — повторил хозяин дома.

Супруга приняла его слова к сведению.

— А этот мальчик, Ли?

Вернон промолчал. Он закрыл заброшенную книгу, положив между страницами мягкую кожаную закладку, а затем забрал со стола стакан с «Бакарди». Теперь в их части долины солнце практически исчезло, но изломанные контуры Ведьм продолжали купаться в бледном красноватом свете, а кое-где, где проходили русла ручьев, по которым во время дождей мчались дождевые потоки, этот свет превращался в черные неровные полосы.

— Так как с ним, Грэм? Как с этим мальчиком? — повторила свой вопрос миссис Вернон.

Ее муж знал, что для нее Лаура все еще была чистым и невинным ребенком. Она до конца дней будет думать о дочери именно так. Но Грэм видел дочь совсем другими глазами. А что мальчик? Мальчик и так уже достаточно наказан. Наказан за то, что отказался плясать под дудку Лауры. Ли Шерратт оказался слишком упрямым, чтобы играть с ней в игры — правда, к тому времени он уже был занят другими. Поэтому Грэм и выгнал его. Как того хотела его дочь.

— Полиция допросила его. Он сказал, что не видел Лауру много дней, — сказал Вернон жене.

— И ты в это веришь?

— Кто знает, кому сейчас можно верить… — пожал плечами мужчина.

— Я хочу поговорить с ним. Сама. Я заставлю его сказать правду.

— Не думаю, что это хорошая идея, Чарли. Пусть этим занимается полиция.

— А они знают о его существовании?

— Ну разумеется, знают. В любом случае он есть у них в картотеке. Из-за угона машины.

— Что ты сказал? — удивилась миссис Вернон.

— Да ты должна это помнить. Машину угнали со стоянки на вершине скалы. Она принадлежала каким-то немцам. Лаура рассказывала нам об этом.

— Да, и вправду… — В голосе Шарлотты звучало сомнение.

В конце концов, она позволила увести себя в комнаты, где стала машинально трогать привычные предметы — подушку, чехол на стуле, табурет возле пианино, серебряные рамки с фотографиями на стеллаже… Открыла сумочку, дотронулась до помады и зажгла еще одну сигарету.

— Кто еще будет завтра? — спросила Шарлотта.

— Уингейты. Падди и Франс. С ними будут их друзья из Тотли. Оказывается, они занялись компьютерным бизнесом и поставили две системы в Донкастер и Ротерхэм. Падди говорит, что перспективы самые радужные. Так что мне надо шевелиться побыстрее, чтобы не упустить свою выгоду.

— Тогда надо подумать, чем их кормить.

— Умница.

Когда хозяйка особняка посмотрела на мужа, в ее глазах не было и намека на слезы. Это обрадовало Грэма — Шарлотта никогда не была плаксой, и он просто не знал, что делать с ее слезами. Вместо того чтобы заплакать, миссис Вернон занялась узлом своего парео, позволив мужу увидеть ее загорелые бедра и нежный изгиб линии живота над краем ее бикини.

— Тебе нравится Франс, правда? — спросила она.

Грэм усмехнулся, узнав знакомое начало.

— Но не так, как ты, Чарли.

Он сделал шаг к супруге, но та неожиданно отвернулась, взяла со стеллажа одну из рамок для фото и стала гладить ее углы.

— А ты не сходишь к этому Шерратту, а, Грэм? Чтобы помочь найти Лауру? — попросила она.

— Давай пока забудем про это, Чарли.

— Почему?