Чёрный прах - страница 10

— Опять-таки… я бл*дь понятия не имею, о чем ты говоришь, Тонто.

В этот раз мужчина усмехнулся по-настоящему.

— Дерьмо собачье, — сказал он, но в этот раз его голос звучал по-настоящему весело. — Иисусе. Ник действительно не шутил на твой счёт.

Некоторое время после этого Блэк ничего не говорил.

Они ехали в тишине, пока солнце скользило ниже за горизонт.

Блэк осознал, что следит взглядом за тенями, пока лошади прокладывали себе путь по земле, которая была самой ровной и самой красной из всего, что он когда-либо видел.

Он бывал ранее в Нью-Мехико, но в основном чтобы навестить друга, который жил в юго-восточной части штата. Там тоже было жарко и сухо как в аду, но земля в основном запеклась жёлтым, а не красным как тут.

Нынешнее место напоминало ему старые вестерны или пустыню из мультиков.

Выступы красного камня торчали на этой пустоши. Блэк видел вдали горы, но плоская сухая земля, казалось, тянулась во всех направлениях настолько, насколько мог видеть глаз.

Однако он вынужден был признать, что закат за этими скалами был весьма впечатляющим.

Как только солнце село, мгновенно стало холодать.

Звезды начали появляться на небе, над восточным горизонтом, по мере того как они ехали на северо-запад, глубже в резервацию. Вскоре после этого Блэк увидел, что на земле вдали появляются первые огни.

Их было немного, но это явно какое-то приспособление, а не костровая яма с мёртвым животным на нем, как он побаивался.

Он больше не утруждал себя разговорами с этим придурком в шляпе.

Он решил, что просто подождёт и поговорит с Мэнни, раз уж теперь он знал, кто на самом деле вызвал его сюда. За этим должна стоять какая-то история — помимо откровенного бреда, который он выудил из головы копа.

Бл*дское Нью-Мехико. Кажется, все психи всегда собираются здесь.

Пока он здесь, ему стоит съездить в Розуэлл[3], достать для Мири артефакт пришельцев.

Как только эта мысль отложилась, его веселье угасло, и Блэк подавил всплеск такой сильной боли внизу живота, что сдавило горло.

Gaos. Его жена даже не разговаривала с ним.

Энджел права. Он должен это исправить. Каким-то образом.

Он все ещё хмурился, размышляя над этой мыслью, когда его лошадь внезапно перешла на быструю рысь. Тревожно стиснув луку седла, он сжал лошадь ногами, пытаясь восстановить контроль над кожаной уздой. Проносясь мимо парня в чёрной шляпе, Блэк обернулся настолько, чтобы увидеть, как другой мужчина ему широко улыбается.

— Охренеть как смешно, — крикнул Блэк, и его голос вибрировал от жёсткого подпрыгивания.

Парень пожал плечами, крича ему вслед.

— Я ничего не делал. Она знает, что уже почти дома. Она любит свою еду.

Блэк поднял средний палец, не оборачиваясь к парню.

Мужчина в шляпе цокнул на своего коня и вонзил пятки в красновато-коричневые бока, чтобы гладко перевести его на лёгкий галоп, затем на рысь. Секунды спустя он нагнал серо-белую пятнистую лошадь Блэка, а аппалуза продолжала трясти его — больно трясти, кисло отметил Блэк — остаток пути до поселения.

Лошадь доставила его прямиком к пыльному загону, прилегавшему к небольшому амбару.

Вопреки полной темноте из дверей амбара появилась молодая девушка и схватила узду его лошади, двигаясь так быстро и бесшумно, что Блэк её не видел до резкой остановки лошади, когда та опять едва не сбросила его.

Девушка не могла быть старше шестнадцати.

Когда Блэк спешился, радуясь снова стоять на твёрдой земле, она уставилась на его рост так, будто посчитала его каким-то монстром.

Мужчина в чёрной шляпе, сопровождавший его, что-то сказал ей, не по-английски.

Девушка кивнула, окинув Блэка очередным взглядом широко распахнутых глаз.

До него дошло, что когда стало темно, он снял солнцезащитные очки. Может, её ночное зрение было достаточно хорошим, чтобы её отпугнули его глаза?

Его жена на удивление заставила его больше внимания уделять своим золотым радужкам, а не меньше. Большинство людей велось на историю с «генетической аномалией», но Мири сообщила ему, что это не такая убедительная история, как ему думалось. Она заставила его осознать, что он стал несколько беспечно относиться к сокрытию своей расы, не только в отношении глаз.