Чёрный смерч - страница 22

– Я сказала то, что сказала, – глядя в землю, проговорила Уника. – Вот обратится он в Машка, а ты и не поймёшь, с кем разговариваешь. Уж я-то знаю, поверь.

Братья крякнули возмущённо, но перечить не стали. С йогой свариться себе дороже, а лишняя опаска лишней не бывает.

– Что же делать? – спросил Машок. – Как уберечься? Этак людям и за стены выйти будет нельзя. Хуже чем при диатритах, там хоть ясно было, кто свой, кто враг.

– Не знаю покуда. Колдуны, думаю, разглядят вражину. Одна беда – колдунов в роду раз-два – и обчёлся. Ромар, Матхи, Калюта… ну, я ещё могу. Что же, нам на воротах стоять и всех входящих проглядывать?

– Умер Матхи, – склонив голову сказал Курош. – Вчера гонец из большого селения прибежал. Сказал, что с того берега волосатые пришли, Лишкины соплеменники. Побил их кто-то. Никак, думаю, твои чужинцы и побили. Вождь велел сторожко жить, на левый берег поглядывать. А Матхи умер в тот самый день… – Курош вскинул голову, дико уставился в лицо Унике единственным глазом и прошептал: – Что же это выходит? А ежели там вместо гостей чужинцы? Признать-то некому, Калюта на Белоструйную убрёл, а Ромар и вовсе неведомо где гуляет…

– Шли гонцов, – выдохнула Уника. – Хороший бегун за два дня успеет. А я уж завтра с утра…

Через час двое парней, получивших строгий наказ от колдуньи и старшин, выскользнули за ворота и обманчиво медленно побежали вдоль берега, по самой кромке, где намокший щебневатый песок не затруднял шагов. На ногах у каждого были лёгкие постолы, в руке – невесомое птичье копьецо. Бежать предстояло, не останавливаясь ни на миг, и хотя солнце уже выкатывалось к полудню, посланные обещали, что завтра, задолго до заката вождь узнает тревожные вести.

Уйти на следующий день с утра Унике не удалось, ночью на селение напали враги.

На ночь ворота наглухо закладывались тёсаными брусьями, и на страже стояло не три человека, как днём, а пятеро. Трое сидели у ворот, а двое на пару обходили стены, присматриваясь, не пытается ли кто подрыть частокол или ещё какую беду учинить. Слишком дорого обошлась когда-то детям зубра беспечная надежда на крепкие стены. Шестнадцать лет прошло, и старый урок выручил людей. Кто-то из сторожей расслышал в ночи шорох, а в ответ на крик и факел, полетевший со стены, из прозрачной ночной мглы засвистели стрелы. Вооружённые набежники ринулись было к воротам, но слеги, надёжно зажатые запорным бревном, отодвинуть не смогли, а через три минуты уже все мужчины рода толпились у ворот и на стенах, готовые отразить приступ.

В результате ночной стычки у поселян погиб один человек, вражеская стрела, попав в живот, пробила его насквозь. Нападавшие тоже оттаскивали троих, мёртвых или просто раненых – то ночные духи знают.

Старшие охотники осмотрели неприятельские стрелы, хотя и с полувзгляда было ясно, кто напал на селение. Люди медведя – ближние соседи! Никогда прежде род зубра не враждовал с медведями, хотя и любви особой не было. Даже в самые тяжкие годы обходились соседи без крови, договаривались миром. Но сегодня кровь убитых родичей смыла прежнее добрососедство. И что случилось – не понять. Вроде только недавно, двух месяцев не прошло, встречались люди зубра с медведями на торговой поляне, меняли излишки хлеба на пушистые шкурки соболей; честный торг шёл, все довольны остались… а теперь – на вот!

Памятуя, что рассказывала йога, Курош и Машок послали за Уникой, но оказалось, что ведунья сидит в гостевом доме, глаза у неё распахнуты, но ничего не видят. Телом Уника была здесь, а духом улетела неведомо куда. Страшное дело тронуть камлающего шамана, ещё страшнее коснуться впавшей в транс йоги. Сам не заметишь, как душа твоя будет выпита неведомыми силами. Посланный отошёл в смятении и помчался докладывать старшим, что от колдуньи немедленной помощи ждать не следует.

А между тем выяснилось, что противник и с приходом дня никуда не делся, стоит поблизости, продолжая удерживать селение в осаде. Теперь, при ясном свете, не оставалось и тени сомнения: на селение действительно напал род медведя. Кое-кого из противников люди и в лицо узнали. На что надеялись лесовики, было неясно. Род медведя невелик, и побить его можно было бы силами одного селения. Жили неулыбчивые соседи небольшими группами, вместе собирались только для особой надобности. Добрая половина лесных посёлков была известна охотникам Верхового селения, так что – иди и громи. Вот только война с настоящими людьми никогда не привлекала детей Лара. Противника, конечно, побьёшь, а сколько своих положишь? Медведи в лесу дома, а у родных стен один воин троих стоит. Просто отогнать сдуревшего соседа в чащу – тоже добра не жди. Каково жить, зная, что в любую минуту из-за всякого ствола может выглянуть смерть? Как ни повернись, всё дурно выходит.