Чертик и Тополь (СИ) - страница 5
И вот так, когда, не обращая внимания на веселую музыку, он со всей прилежностью отводил взгляд, ему вдруг приглянулся человеческий силуэт. Сперва он не понял, почему, но какие-то причины, вероятно, были. Ведь из огромной толпы не ищущий приюта взгляд уцепился именно за этого человека.
У него были длинные серебряные волосы. Именно серебряные. Не имеющие ничего общего с сединой, они спадали почти до пят. За ними с большим трудом можно было разглядеть фигуру в свободных одеяниях. Этот странный человек стоял в ровных рядах тех, кто неотрывно взирал на сцену. Он был не так уж далеко от Чертика, но на него почему-то никто не обращал внимания. Но как же можно не обращать внимания на человека с длинными серебристыми волосами.
Подумав об этом, заключенный Чертик вдруг поймал себя на мысли, что и он смотрит на человека не поэтому. Было тут нечто другое. Странное и неуловимо знакомое, холодящее душу приятной дрожью. И вместе с ней слабо думалось о Тополе. И о его жесте. И о том, как…
Взгляд Чертика вдруг окончательно остановился. Он вспомнил себя! Себя, но в очень давнюю пору. Когда-то он действительно был ребенком и бродил по окрестным полям. И перед его глазами неизменно сияло облачко света. Да ведь при нем всегда был фонарик, как он мог забыть? Жесткая нить дугой нависала над его головой, держа перед глазами маленький огонек. Никто тогда не понимал, как это может быть, и его обходили стороной. Зато иногда ночью на фонарик слетались светлячки — это было забавно. А самое приятное, с таким проводником невозможно заблудиться. Ведь он всегда был с ним, освещая ему путь. И все было хорошо.
Приговоренный вдруг с большим трудом одумался, но всего лишь на мгновение. Что это он вспоминает, свое детство или какой-то дикий сон? Нет, он вспомнил точно — у него на голове был фонарик.
— Твой приятель, — сказал ему охранник.
Чертик посмотрел на сцену. Туда с сияющей улыбкой выбежал Тополь.
Он помахал ему — именно ему, здесь ошибиться было невозможно. А потом одарил взглядом всех и сразу и, как и было обещано человеком, объявляющим выступления, запел чистым и красивым голосом. Толпа одобрительно покрикивала и прислушивалась к замечательной песне. И только один человек лишился дара речи и окончательно рухнул в пучину собственных воспоминаний, похороненных под многолетним грузом боли одиночества.
Само собой, это был Чертик. Ему казалось, Тополь пел ему… И Тополь действительно пел ему.
Когда-то давным-давно, кажется, целую тысячу лет назад, уединение маленького Чертика разрушилось приходом еще более маленького Тополя. Поздним вечером мальчик заплутал по дороге домой, и пошел, как на путеводную звездочку, к мерцающему во тьме облачку света. Каково же было его удивление, когда это облачко оказалось огоньком на голове Чертика. Но Тополь нисколько не испугался этой странности, а пришел в искренний восторг. На протяжении всего пути до дома Тополя, куда его взялся проводить Чертик, он, не умолкая ни на минуту, восхищался огоньком, на который слетались светлячки. Очень скоро света стало так много, будто была не глубокая ночь, а вот-вот готовился наступить рассвет.
С тех пор Чертик почти никогда не бродил по полям один. К нему постоянно приходил Тополь. Он легко находил его по фонарику на голове, хотя у Чертика и мысли не было прятаться.
Ему нравилась неизменная улыбка Тополя. Ему хотелось постоянно видеть его рядом с собой.
— пел себе Тополь, будто бы не обращая внимания на воспоминания Чертика. Конечно, любому подумается, что память человека открывается только своему хозяину, но это был особенный вечер. Праздничную площадь окутало невидимой паутиной, и Чертику, стоящему в ее центре, казалось, что все вокруг прекрасно видят забытые картины, проносящиеся перед его глазами.
Самое удивительное заключалось в том, что так оно и было. Только узелками призрачных нитей прошлого были не все вокруг, а всего трое. Один пел свою песню, возрождая в другом почти убитую безысходностью память, третий молча наблюдал… Но его присутствие пока еще было тайной для Чертика.