Чертов узел - страница 10

Посредине сруба — не то окно, не то дверь — рама из сухой рябины, обтянутая полиэтиленом. Вместо шарниров — лоскуты потрескавшейся кожи.

Виктор осторожно потянул на себя раму — она подалась. Он согнулся вдвое и протиснулся в проем. На том же месте, что и позапрошлой осенью, стояла та самая круглая чабанская печурка, рядом — подстилка из сухой хвои, на ней — знакомое одеяло с вылезшей из дыр ватой. Значит, Алик иногда ночевал здесь. В пещере было кое-что из посуды, топор, пачка из-под муки трехкилограммовой расфасовки, той самой, которую они закупали весной.

Виктор хмыкнул, недоумевая, почему товарищ не сказал ему, что обустроил ночлежку в Башне, выбрался на солнце. Снова его внимание привлек след резинового сапога. Виктор поставил рядом ногу в рифленом ботинке: отпечаток сапога был на треть меньше. Это слегка озадачило его: с некоторой натяжкой можно было допустить, что Алик ходил здесь в опорках из чужих маленьких сапог. Опорки эти Виктор искать не стал. Все равно, кроме своих, никто не мог здесь быть. А если кто-то случайно забрел, что с того?

Он рассчитывал остановиться здесь на ночлег. Но было только три часа пополудни. Погода стояла хорошая. Нужно было осмотреть заброшенные огороды колонии. «Устраиваться так с комфортом! — подумал он. — Не таскать же на себе картошку».

Виктор надел просохшую рубаху, еще раз окинул взглядом просторный скальный грот, где когда-то был дом, и стал собирать рюкзак. Знакомым путем он спустился к озеру. Побродил в лабиринте скал по заброшенным огородам колонии. Нашел здесь пару припрятанных лопат, рассмеялся: Лешка вывез отсюда даже ржавые гвозди, а лопаты почему-то забыл. Виктор внимательней осмотрел знакомые места, нашел ведро и тяпку. Сама судьба благоволила ему и его планам.

Земля давно оттаяла и просохла, можно было вскопать землю под посадки.

Но ему не сиделось на месте: хотелось по-хозяйски осмотреть доставшийся по наследству участок. Солнце стояло еще высоко. Как в далеком детстве день был ясен и долог.

Виктор прошел узким каньоном до речки, впадавшей в Байсаурку, и, бесшумно спускаясь по мягкому, заросшему мхом склону среди старых толстых елей, увидел внизу дым костра и оседланных лошадей. Выбирая укромные места и распадки, он подкрался ближе. Но сорвался из-под ноги камень, с грохотом понесся вниз. Люди у костра со спокойным любопытством оглянулись на шум: никто не дрогнул, не схватился за оружие, и Виктору ничего не оставалось, как спрятать под корнями ели свою винтовку и спуститься к ним.

Он подошел к костру в новеньком энцефалитном костюме, с модной стрижкой на русой непокрытой голове, лицо его еще не было обожжено солнцем — турист, только и всего. Чуть грузноватый для своих лет и для горно-таежной жизни. В его прищуренных глазах мерцал спокойный холодок. На губах стыла стандартная по случаю непонятной встречи полуулыбка.

Беззубый старик, сидя на корточках возле костра, пек на углях шипящий кусок кровоточащей печени, то и дело переворачивая ее тлеющим прутом. В его позе и в движениях была высокомерная снисходительность учителя, решившего показать, как надо готовить, а не гордость повара за свое мастерство.

Еще двое — мужчины средних лет, с круглыми чиновничьими животиками, лежали поодаль. Парень лет двадцати в белой киргизской шапочке почтительно наблюдал за приготовлением пищи.

— Ну, ни хрена себе гость?! — приветливо прошамкал старик на хорошем русском языке. — Алик, ты, что ли?

— Почти! — сдержанно ответил Виктор. — Мы с ним работали.

— А-га, слышал я про тебя. Алик мне прошлый год капсюля давал…

Жакып меня зовут.

— Меня Виктор!

Сидевшие возле костра неторопливо, с достоинством, пожали ему руку. Из кустарника вышел еще один джигит с браунингом на плече.

«Подстраховались!» — подумал Виктор. Жакып понял его взгляд, заулыбался, тыча веткой в печенку.

— Нас местные инспекторы не любят.

— Из Киргизии? — спросил Виктор.

Кто-то кивнул. Один из чиновников сказал, оправдываясь;

— У нас леса мало: на юге — погранзона, на севере — перевыпасы… Где есть лес — там дичь. Что ж теперь одним казахам оленину есть? А ты из Алма-Аты?