Чертовы качели - страница 3

  Малышка побыстрее просунула ногу в сапожке между косяком и дверью, пока будущее пропитание не передумало, пролезла в щель, вручила ему Винни, огляделась. В комнате было очень холодно, на заваленном железками и деревяшками столе горела закопченная керосиновая лампа, окно завешено то ли скатертью, то ли ковром.

  Мальчик не боялся. С чего ему бояться маленькую девочку, почти ровесницу? Стоял спокойно, одетый в зимние ботинки и толстый, теплый на вид свитер. На уши натянута полосатая шапка со смешными помпонами. Зарылся красным носом в короткую медвежью шерсть. Шапку можно потом, когда все кончится, попросить себе. Скользики добрые, разрешат. Теперь надо поскорее увести малыша, пока родители не вернулись.

  - Зна-а-аешь, - Малышка сделала большие глаза, - тебе же тут страшно и холодно. Сбегаем на минутку ко мне? Там много игрушек: и мячики, и машинки, и детское ружье.

  Мальчик, открыв рот, слушал Малышкины враки.

  - А еще, еще у меня там есть сгущенное молоко. Сла-а-адкое. Его можно есть ложкой из банки сколько хочешь, а можно прямо палец макать и облизывать.

  Мальчик сглотнул и протянул Малышке ладошку.

  Вдруг голове будто хлопушка взорвалась. Мама-скользик кричала в ней так, как будто ее рвали на части. Малышка зажала уши и сползла на пол. И тут в коридор ворвался кто-то огромный, черный и лохматый. Зарычал грозно, повалил на пол, придавил тушей. Малышка завизжала.

  - Фу, Черныш, фу! Отойди.

  Черный и лохматый, оказавшийся псом, неохотно отпустил Малышку, сел, скаля зубищи и кося недобрым глазом размером с целое блюдце.

  Над ней склонились совсем большие мальчик и девочка. Мальчик сжимал в одной руке маму-скользика с оторванной головой, а в другой - плюшевого мишку.

  - Вот тварь! - замахнулся на Малышку большой мальчик. - Это ее змеюка за Мумриком привела. Еще бы чуть-чуть, и все, с концами.

  - Она хорошая, - вытер сопли ладонью Мумрик-добыча, - обещала отвести, где много игрушек.

  Большой мальчик скривился и больно пнул Малышку ногой в бок. Малышка заплакала.

  - Остановись, Бармалей, - дернула его за рукав большая девочка. - Она же сама кроха, не знает, что делает. Ее послали, она и пошла. Отвратно, конечно, но ее вины в этом нет.

  - Убью, чтобы в следующий раз неповадно было, - сплюнул на пол мальчик, но пинаться перестал. - И что с ней теперь делать прикажешь, Лейка?

  - Накормить, - вздохнула большая девочка и наклонилась к Малышке. - Есть хочешь? У нас рис есть. И консервы. И дрова. Сейчас суп сварю. Хотя зря ты, конечно, свалилась нам на голову.

  ***

  Зимой светает поздно, Малышка встала еще затемно. Сползла, зевая, с продавленного матраса, оделась при свете керосинки, отбрасывающей зыбкие тени на пыльные занавески, на паутину по углам и стены в драных обоях. Натянула лыжные штаны, любимый толстый свитер с заплатками на локтях. Надвинула шапку поглубже на лоб. Ботинки со вчерашнего дня были еще влажные. Ну да ничего, с двумя парами носков сойдет. Ведро стояло у печки, вода не успела остыть: можно было не морщась почистить пальцем зубы и сполоснуть физиономию.

  Потом растолкала Мумрика. Тот отпихивал Малышку, натягивал на голову одеяло, клялся, что вот сейчас, вот через пару минут встанет. Не помогло. Малышка была непреклонна и беспощадна, стащила Мумрика на пол, да еще облила водой из кружки. Как был неженка и недотепа, так им и остался, а уже тринадцать парню, голос вот ломаться стал.

  Ровно десять лет назад старшие брат и сестра Мумрика приютили ее у себя, обогрели, накормили, заодно глаза открыли на то, кто такие скользики на самом деле. Малышка теперь этих тварей ненавидела, потому и стала охотницей. Очень удачливой, между прочим. У нее с тех давних времен осталась способность слышать скользиков в голове, если, конечно, они не очень далеко. Так что карабин, Тигрушку любимого, на плечо, нож на пояс - и вперед на гадов, что карапузов обманом заманивают и скармливают своим детенышам ненасытным с огромными вонючими пастями.

  Мумрик окончательно пришел в себя, растопил печку. Сонно мигая и потягиваясь, подогрел вчерашнюю кашу, разлил по кружкам черный горький чай, остатки сцедил в термос. Малышка пока проверила, в порядке ли его мелкашка, за пацаном нужен глаз да глаз. Мало его в детстве пороли, вот и выросло черт знает что. Ее, правда, тоже не пороли, но Лейка и Бармалей еще долго помнили, как Малышка у них появилась, и спуску ни в чем не давали, да и жалости особой не испытывали. Даже проклятый Черныш, который в конце концов привык к тому, что Малышка живет с ним под одной крышей, до самой смерти относился к ней подозрительно, не давал себя гладить и не брал из рук еду. Приблуда - она и есть приблуда, с голоду умереть не дали, мозги вправили, стрелять научили - и то хорошо.