Червоточина - страница 2
Вдоль оси червоточины двигались мерцающие глыбы, определенно состоявшие из какой-то экзотической материи. Эти глыбы, похоже, тоже вращались. Клэр много раз предупреждали о том, чтобы она не соприкасалась с этими глыбами. Предыдущие зонды от этого распадались на элементарные частицы.
— Вообще-то входов тут два, так? Северный и южный полюса этой релятивистской карусели. Но от оси надо держаться подальше.
— Да. Я думаю, наше вращение тоже имеет значение. Предыдущие зонды пробовали изменять свой момент вращения, и некоторым из них удавалось какое-то время после этого посылать отчетливые сигналы.
— Конечно, где-то секунд десять. Я рассчитываю, что моя стратегия «схватил и убежал» займет примерно столько же времени. Согласно нашему контракту мы должны только снять кое-какие данные и вернуться домой. Ни один зонд не вернулся?
— Вернулся, если считать частицы углерода.
— А этот зонд что, был керамический?
— В том числе.
С помощью сенсорного управления Клэр получила теоретическое расстояние до червоточины, плавающей в космосе в магнитных зажимах в ста метрах от нее. Вихри вывернутого пространства-времени хлопали по металлической коже корабля, заставляя зубы Клэр стучать.
По экранам шли брызги бело-желтой пены, обозначавшей гравитационную турбулентность вокруг них.
— Бублики есть бублики, Эрма. Давай быстренько засунем внутрь наш нос.
А все из-за хитрой бухгалтерии.
* * *
Лунные ребята с чемоданчиками добрались до нее даже прежде, чем она успела распаковать вещи. Она надеялась устроить непристойный поход по барам, чтобы избавиться от воспоминаний о том, как два года перенаправляла кометы. Она как раз собиралась забраться под пенный душ и проторчать там час или два, чтобы снова почувствовать себя человеком, потом покричать на кого-нибудь, кроме Эрмы, и тут ее дверной звонок исполнил Баха.
Она не ответила. Но они все равно вошли.
— Эй! Я снимаю эту квартиру!
Высокий даже не моргнул.
— Мы можем прямо сейчас посадить вас под замок, и это будет абсолютно законно.
— Последнего, кто попробовал это сделать, я в итоге едва не заморозила.
Низкий, который определенно любил поесть, самодовольно произнес:
— Мы проверили. Тогда вы не пошли дальше угроз.
— В вашем случае я могу сделать исключение, — по ее лицу растеклась улыбка, и она сощурилась на коротышку, который нервно моргнул и невольно отступил на шаг. Она отругала себя за использование столь простого приема, но, в конце концов, ей же требовалось немного отдыха, черт возьми! Забавно было бы завалить этих двоих, а заодно потренировать застоявшуюся сердечно-сосудистую систему.
— Ты уже по уши в долгах, — высокий улыбнулся от уха до уха, но в его оскале не было ни грана теплоты. — Это служащий судебного ведомства, — кивок на толстяка, — а я бухгалтер проекта. Нам предписано конфисковать твой корабль.
— Тот, последний, тоже так говорил. Но я выкарабкалась.
— Да, восхитительно. Но твой бизнес по буксировке комет переживает трудные времена, — заметил высокий.
— Слушай, за меня поручится вторая по размеру корпорация в мире.
Толстяк все еще моргал, приводя в порядок свою самооценку.
С учетом его комплекции это было непросто. Высокий иронично улыбнулся и без приглашения опустился в гравитационное кресло.
Она следила за тем, как он садился, как его ноги сгибались, словно демонстрируя принцип рычага, и с удивлением почувствовала, как начинает возбуждаться. «Меня не было о-о-очень долго», — подумала Клэр.
— Думаю, из этого маневра ничего не получится, — мягко произнес высокий.
— Давай все же попробуем, — оптимистично заявила она. Заморозка этих парней представлялась все более и более привлекательным вариантом. Она устала, все еще приспосабливаясь после установленной у нее на борту стандартной марсианской гравитации в 0,38 g. За время последнего полета ее номинал поднялся до 1,4. Хотя при действовавшей на Луне стандартной гравитации в 0,18 она чувствовала себя прекрасно, ее рефлексы не могли противостоять этим двоим. Возможно, она потеряла форму с этой работой, хотя ее 64 года — это не так уж чертовски далеко от среднего возраста.
Сейчас же, пока она не вспомнит, куда положила свой станнер, лучше обойтись без резких движений. А может, просто вывести из игры толстяка, пока она будет заниматься высоким? Эта мысль ей понравилась. Удовольствие прежде работы — ее главное правило.