Чешские юмористические повести. Первая половина XX века - страница 43

Этот оттенок тотчас уловил Грозната.

— Бурешаки! — взревел он благим матом и, в мгновение ока перевернув вверх дном «ораторский столик», решительным и ловким движением отломал одну из ножек.

Позднее Грозната любил повторять, что от сей ножки у него тогда не осталось в руке ни щепочки, и это отнюдь не следует считать гиперболой, ибо мраковиштские лбы во всем округе славились как самые крепкие.

Но и сам Грозната не снискал победных лавров. Со времени мраковиштского побоища до конца избирательной кампании он шепелявил и, говорят, до сих пор исполняет свою любимую песню, нарушая все правила произношения шипящих: «Сол я по мостоцку и насол цепоцку…»

Впрочем, то была единственная попытка «бурешаков» — приверженцев бывшего первого человека в округе — поднять бунт. Ведь они даже не отважились публично выставить его кандидатуру.

Более того, сам Буреш ни разу не показался перед избирателями, а всю агитационную деятельность перенес в Нудломнестец, составляющий с Цапартицами один избирательный округ.

Только слепой мог бы недооценить подобную тактику.

Нудломнестецкие сельские общины разделяли с окружным центром извечный антагонизм к Цапартицам и всему соседнему округу. И хотя между городом Нудломнестец и прилегающими к нему деревнями, как и у цапартичан, непрерывно шла война, все же округ против округа выступал единым фронтом.

Эта жгучая вражда имела глубокие корни. Нудломнестец издавна стремился к цели, недостижимой для Цапартиц ввиду их чрезмерной близости к границе, а именно: хотел заполучить в свое распоряжение краевой суд, стать его резиденцией.

Лишь исконный цапартичанин, который с молоком матери всосал накопленную ныне уже истлевшими поколениями многовековую ненависть (зародилась она в те далекие времена, когда Цапартицам был нанесен непоправимый урон, ибо Нудломнестец отнял у них право на поставку пива королевскому двору; когда в отместку за это цапартицкие пруды, после отлова рыбы, выпускались так стремительно, что нудломнестецкие за одну ночь переполнялись, и вода перехлестывала через край; когда в одном округе постоянно ловили браконьеров из другого; когда цапартичане не вешали никого, кроме нудломнестцев, и — как с недюжинной ученостью добавлял хронист — vice versa [27]; когда к городским воротам прибивались «ответные листы», а в Прагу посылались взаимные иски и апелляции; позднее эта ненависть подогревалась драками торговцев в трактирах на рубеже двух соперничающих округов; не всегда остроумными, но всякий раз скрепленными городской печатью пасквилями, коими обменивались обе ратуши, и, наконец, самоновейшими спорами),— лишь такой истый цапартичанин поймет, сколь оскорбительна одна мысль о том, что жители Цапартиц должны будут искать правосудия в нудломнестецком краевом суде.

Какое унижение для королевских Цапартиц, некогда центра пограничной жупы, куда наряду с другими селениями входил Нудломнестец!

Насколько близко к сердцу принимали цапартичане эту горькую перспективу, видно хотя бы из того, что однажды, когда угроза учреждения краевого суда в Нудломнестце стала вполне реальной, в Цапартицах состоялся митинг, на котором была принята резолюция, требующая «безотлагательного» (автор текста — К. М. Корявый) выхода Цапартиц из состава королевства Чешского и присоединения к Верхней Австрии. По мнению цапартичан, лишь благодаря столь решительной резолюции в Нудломнестце так и не был учрежден краевой суд.

Приняв во внимание все вышеизложенное, мы без труда поймем, с каким воодушевлением встретили в Нудломнестце и его окрестностях пока еще неофициального соперника цапартицкого кандидата, невзирая на то, что в прошлом Буреш сам был первым человеком Цапартицкого округа.

После длительных дебатов нудломнестецкие доверенные смирились с этой кандидатурой, вняв высказанному кем-то доводу, что, мол, родиться сразу в обоих соперничающих городах депутат от объединенного избирательного округа все равно не может. К тому же Буреш, призвав в свидетели святых угодников, клятвенно обещал любыми законными средствами добиваться вместе с паном сенатором учреждения краевого суда, сулящего стать для Нудломнестца настоящим дворцом благосостояния.