Четверо легендарных - страница 39
Пароходы взяли курс к Охотскому побережью. Но добраться туда оказалось нелегким делом. Ветер, крепчавший с каждым часом, обернулся свирепым штормом. Пароходы кидало с волны на волну. Многих красноармейцев свалила морская болезнь. Но все это полбеды…
Едва затих шторм — повалил снег. А затем появились льды. Сначала одиночные льдины. Потом целые ледяные поля. Моряки забеспокоились:
— Рано вышли. В эту пору никому еще не удавалось пройти Охотским морем.
— Бывали случаи, что и проходили, — возражал Вострецов. Он знал это точно — среди множества прочитанных им книг были и книги о моряках, бороздивших Студеное море.
— Но не на таких ветхих посудинах, — не успокаивались моряки. — Затрет нас льдинами. Раздавит.
А Вострецов упрямо твердил;
— Надо пробиваться. Нам каждый час дорог, Каждый пройденный километр.
Пароходы пробивались и снова застревали. А в судовом журнале «Ставрополя» росли столбцы записей:
«12 мая. Стоим во льду…
13 мая. В 9 часов 05 минут по настоянию начальника экспедиционного отряда т. Вострецова дали ход. В 10 часов, ввиду невозможности двигаться дальше, застопорили машины…
Снег, пурга…
14 мая. Прошли около трех миль…
15 мая. В 8 часов обнаружили на «Ставрополе» течь. Откачали воду. Исправили повреждение…
16 мая. Стоим во льду.
17 мая. В 10 часов по приказанию Вострецова дали малый ход, пытаемся пробиться среди крупных полос льда. В 11 часов 30 минут обнаружена на «Ставрополе» течь в трюме. В 14 часов исправили повреждение…»
Пароходы снова пытались пробиваться сквозь льды. Но ледяные поля обступали все теснее, охватывали кольцом, и в конце концов наступил день, когда корабли оказались в их крепких тисках.
Каждый день Вострецов чуть свет поднимался на палубу в надежде увидеть хоть крохотную полоску чистой воды, но вокруг, то сверкая на солнце, то белея под плотной пеленой тумана, был виден только лед, лед, лед.
Командующий шел к бойцам — приуныли они.
Да и не удивительно: кого не выведет из себя этот ледяной плен, кому не полезут в голову невеселые мысли.
И командующий говорил:
— Конечно, пароходы по льду не ходят, зато для лыж лучшего места не найти.
Поначалу организовали просто катанье, а потом и настоящие соревнования. По всем правилам. Даже с призами победителям. Вручая награды, Вострецов посмеивался:
— Завидую, не мне досталась.
А у самого на душе, что называется, кошки скребут: уходит драгоценное время. Кто знает, может быть, врагу теперь уже известно о приближении красных?..
Несколько месяцев назад сподвижник Колчака генерал Пепеляев собрал в Харбине отряд, главным образом из бежавших в Китай белогвардейцев, и высадил десант на Охотском побережье. К пепеляевцам стали стекаться со всего края враги Советской власти и просто люди, готовые за деньги служить кому угодно. Надо было как можно скорее разбить белогвардейцев, чтобы не дать возникнуть новому контрреволюционному центру.
А время уходит…
Допоздна был Вострецов с бойцами. Поутру снова поднимался на палубу, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь приметы весны. Но все напрасно. Он снова становился на лыжи, проводил беседы, организовывал охоту на тюленей…
Но сегодня командующему показалось, что льды стали слабее.
— Вряд ли, Степан Сергеевич, — вздохнул капитан.
— Определенно слабее. Надо попытаться пробиться…
И вот идут-таки! Пусть черепашьим шагом, но идут!
Вострецов посмотрел на капитана с веселым задором: «Ну что — говорил же я, говорил!»
Теперь уже ничто, казалось, не могло помешать добраться до Охотского побережья. Весна и в самом деле брала свое. И вдруг из тумана послышались короткие, тревожные гудки.
— Там что-то случилось, — забеспокоился капитан.
Решили послать одного из бойцов на лыжах. Но сделать этого не успели: вдали показалась черная движущаяся точка — кто-то спешил с «Индигирки».
Боец сообщил: в борту парохода снова открылась течь. Правда, такое уже случалось. Оба парохода не раз страдали от натиска льдин. Все дело в том — велика ли беда? Этого боец не знал. И Вострецов немедленно отправился к «Индигирке».
Все минувшие повреждения не шли ни в какое сравнение с этим. Команда парохода уже готовилась покинуть судно и перебраться на «Ставрополь». Узнав об этом, Вострецов разжег погасшую трубку, выпустил облачко дыма и спокойно сказал: