Четверо легендарных - страница 5

Вьется, уходит вдаль дорога, петляет с перевала на перевал, все дальше в горы уходит партизанская армия. Идет вереница беженцев. Шагают усталые пехотинцы. Катят потрепанные орудия. А вдоль колонны из конца в конец скачут связные — летучая почта. Улыбаются бойцы, распрямляют усталые плечи, когда слышат добрые вести.

И светлеет лицо главкома, когда он узнает об этом.

Блюхер уже свернул было к деревне, где расположился штаб, когда неподалеку, за березовой рощей, послышались крики. Потом прогремел выстрел. Главком пришпорил коня и через минуту увидел группу партизан, окруживших кряжистого седобородого казака.

— Что тут у вас?

— Да вот подарок с неба свалился, — ответил один из бойцов. Остальные сдержанно засмеялись.

— Перебежчик, что ли?

— Он самый. Только уж больно занозистый. Вынь да положь ему штаб: требует, чтоб его туда проводили. Будто там только его и ждут.

— А зачем тебе штаб, дедушка? — спросил главком.

— Ты проводи меня, а уж зачем — это я главнокомандующему буду докладывать.

— Ну что ж, докладывай. Выходит, вовремя я подоспел, — сказал Блюхер.

Перебежчик придирчиво оглядел его с ног до головы, от запыленных сапог до солдатской фуражки. Потом вытащил из-за пазухи затрепанную газету и протянул Блюхеру, многозначительно кашлянув: посмотрим, дескать, что ты теперь скажешь.

Блюхер не раз читал белогвардейские газеты, которые иногда попадали в руки партизан. В газетах могли проскользнуть необходимые сведения о передвижении белых войск, о местонахождении частей Красной Армии. Ведь до сих пор партизаны точно этого не знали. Но нужных сведений в газетах были крохи, зато целое море лжи о партизанской армии и ее главкоме…

Вся жизнь Блюхера как на ладони. Родился в семье крестьянина-бедняка, хотя деревни почти не помнил: с малолетства отдали в люди… Потом слесарил на Мытищинском вагоностроительном заводе. Но проработал недолго: за то, что подбивал рабочих на забастовку, угодил на три года в тюрьму. Потом снова завод. На этот раз Сормовский судостроительный. Ну, а затем — война. Блюхер не раз участвовал в кровопролитных сражениях и за храбрость получил звание унтер-офицера. В 1916 году после тяжелого ранения он был демобилизован. В этом же году вступил в ряды большевистской партии, стал коммунистом. Октябрьская революция застала Блюхера в Самаре. Оттуда и прибыл он на Урал во главе небольшого отряда. Все ясно и просто.

Но вот эта-то ясность и не устраивала белых. Не могли они объявить во всеуслышание о том, что «голытьба», «толпа оборванцев», предводительствуемых «унтером», сметает со своего пути отборные офицерские полки, руководимые опытными генералами. А умалчивать об этом уже было нельзя.

Когда красные отряды начали свой поход, белогвардейцы заявили, что разгром партизан — «дело трех дней». Но проходили недели, а партизанская армия продолжала жить. Красные отряды, сметая заслоны белых, перевалили через хребты хмурого Алатау, вышли в предгорье Урала с его лесами и перелесками. «Точные сведения» о гибели партизан, время от времени появлявшиеся в белогвардейских газетах, каждый раз оказывались обманом.

Надо было найти какое-то объяснение этому, чтобы «честь» белых была возможно меньше затронута. Вот тогда-то и ухватились белогвардейцы за фамилию главкома: объявили, что во главе партизанской армии стоит немецкий генерал, нанятый Совнаркомом за большие деньги. Терпеть поражения от генерала, считали они, не так унизительно, как от «большевистского главкома», бывшего унтера царской армии.

Блюхер, конечно, знал обо всем этом и только усмехнулся, поглядев на газету. Но перебежчик понял его усмешку по-своему:

— Так как? Правда тут сказана… или нет?

— Это уж сам решай. Может, перед тобой и в самом деле генерал.

Нет, уж этому-то дед никак не мог поверить. Не запыленные сапоги и помятая фуражка его убедили — разве станет «его превосходительство» так разговаривать с ним, простым солдатом!

— Значит, все, наконец, прояснилось, — улыбнулся Блюхер.

Дед смущенно сдвинул папаху на лоб, почесал затылок и, поглядывая то на Блюхера, то на бойцов, сказал:

— Что ты командир — верю. А вот… — Дед не успел договорить. Подлетел связной и, с ходу осадив коня, крикнул: