Четвертый хранитель - страница 49

К этому времени родитель мой Дмитрий вместе с моим пятилетним сыном решили помолиться за мою грешную душу и отправились с этой целью в Савватиеву пустынь и, думаю я — в этом тоже был великий промысел Господень.

Ни я, ни мой родитель не были готовы к встрече, поэтому можно представить себе то огромное потрясение, которое мы все испытали.

Между мной и батюшкой всегда были самые добрые и теплые отношения, и лишь грех перед моим, как бы невольно забытым сыном, постоянно тяготил мою душу, хотя я и просил непрерывно в своих молитвах Господа о ниспослании несчастному сироте здоровья и силы духа.

С того дня сын стал навещать меня, и постепенно наши отношения с Филимоном сделались столь же теплыми, как и мои с родным батюшкой.

Шли годы, мой сын взрослел, я становился все старше, и вот в 1434 году произошло, как я сейчас понимаю, главное и переломное событие в моей жизни.

Мой дорогой учитель преподобный Савватий тяжело расхворался. Состояние его здоровья все ухудшалось и однажды, он сказал мне, что пока способен двигаться, мы должны совершить некое путешествие.

Я был немало удивлен, когда старец Савватий, которому к тому времени исполнилось уже восемьдесят лет, едва держась на ногах, повел меня вглубь каких-то густых и колючих зарослей невдалеке от того места, где располагались наши пещеры.

Когда мы забрели в такую чащу, куда едва проникал дневной свет, Савватий попросил меня вырезать заблаговременно взятой лопатой квадрат дерна в указанном им месте.

К моему удивлению под дерном оказался проход в какую-то подземную расщелину, куда Савватий провел меня и там при тусклом свете факела открыл великую тайну.

Здесь лежало несметное сокровище, которого хватило бы на постройку громадного города, такого, например, как Новгород, либо на прокормление в течение нескольких лет огромного войска.

Преподобный Савватий открыл мне, что в ответ на его многолетние молитвы, вопрошающие о том, как следует ему поступить с этим нежданным богатством, Господь послал ему видение, где открыл свою волю.

Поскольку богатство это является частью того, что было собрано татарским баскаком со всего нашего народа, то это народу же и должно послужить.

Однако, в своей великой мудрости Господь не открыл часа и срока, когда именно сокровище должно быть использовано, возложив на Савватия обязанность быть Первым хранителем и найти себе достойного преемника.

И вот там, в этой пещере, Савватий торжественно назвал меня своим преемником, и нарек Вторым хранителем, велев истратить остаток жизни на поиски следующего достойного, дабы это великое сокровище в целости и сохранности дожидалось тоговремени, когда в час смуты и разорения оно понадобится потомком тех, у кого было отнято, а когда это время наступит — Господь сам укажет.

Преклонив колени и помолившись, мы вернулись в свои пещеры, плотно заложив дерном вход в тайник, так, что никто даже случайно не мог его обнаружить.

На следующий день утром 24 апреля мой дорогой учитель, преподобный Савватий тихо и покойно отошел от нас навсегда во сне, и Господь принял его душу.

С этой минуты на меня легло тяжелое бремя хранения великой тайны и поисков Третьего хранителя.

Но если быть до конца честным, должен признаться, что уже тогда зародилась в моей душе тайное предчувствие, что им станет мой сын.

Правда, внешнее развитие событий, казалось, полностью противоречило этому предчувствию.

Воспитанный, как и я, моим отцом, сын мой вырос светским человеком, проведя свою молодость при тверском великокняжеском дворе. В 1438 году он весьма удачно женился по любви и в этом счастливом браке, в следующем же году родился мой внук и его сын — Антип.

К этому времени Филимон уже был чашником великой княгини Анастасии Андреевны Можайской, супруги великого князя Тверского.

В 1442 году родилась у Анастасии Андреевны дочь — великая тверская княжна Марья, и через год Филимон был назначен стольником маленькой княжны.

В это время великий Московский князь Василий Васильевич вел жестокую и беспощадную борьбу за Московский престол со своим двоюродным братом Шемякой.

В этой борьбе его поддерживал наш великий Тверской князь Борис Александрович, и Филимон, бывая у меня, подробно рассказывал обо всех перипетиях этой борьбы за Московский престол.