Четвертый крестовый поход - страница 16

Короля описывали как высокого мужчину с цветущим лицом, красневшим после выпивки. Годам к 35 он начал лысеть. Филипп испытывал большие сложности в личной жизни, и одно из их следствий — плохие отношения с папой римским — несомненно, сыграло свою роль в том, что он не принял участие в Четвертом крестовом походе.

Первая женитьба Филиппа произошла, когда ему было пятнадцать лет, а его невесте, Изабелле Эйно — десять. Спустя семь лет, в 1187 году, у Филиппа родился сын Людовик, впоследствии ставший королем Людовиком VIII (1223–1226), а Изабелла умерла при родах в 1190-м. После Третьего крестового похода Филипп решил жениться снова и остановил свой выбор на принцессе Ингеборг Датской. За ней давали хорошее приданое, брак означал хороший стратегический союз против Германской империи. О восемнадцатилетней Ингеборг говорилось, что она была «дамой несравненной красоты» — однако во время венчания, состоявшегося 14 августа 1193 года, король покрылся смертельной бледностью и начал дрожать. Он отослал жену прочь, отказавшись с ней спать.

Четких объяснений по поводу такого поворота событий не существует — но, как бы то ни было, вскоре Филипп выбрал в качестве постоянной спутницы новую женщину, Агнессу Меранскую. Некоторые обвиняли Агнессу в том, что она приворожила Филиппа, настроив его против Ингеборг, а это предполагает уже существовавшую прежде связь с Агнессой.

Вскоре Филипп обратился к церкви с просьбой о разводе. Французские епископы не стали противиться и расторгли его брак, что позволило Филиппу в 1196 году жениться на Агнессе. Однако Ингеборг воспротивилась, объявив новый брак изменой, двоеженством и инцестом (Агнесса и Филипп состояли в дальнем родстве). Папский престол согласился с ней и потребовал от короля расстаться с последней супругой. Филипп решительно отказался, и Ингеборга провела следующие двадцать лет как призрачная фигура, заключаемая то в тюрьму, то в монастырь, но почти постоянно находящаяся вне общества. В 1203 году она написала Иннокентию письмо, описывавшее ее страдания:

«Никто не осмеливается посещать меня, ни одному священнику не позволяют утешить мою душу. Нет у меня и врачебной помощи, нужной моему телу. У меня нет больше даже достаточного количества одежды, а то, что осталось, недостойно королевы… Я заперта в доме, и мне запрещено выходить».

Пятью годами раньше, в мае 1198 года, Иннокентий предлагал королю покаяться в своих действиях, угрожая церковными санкциями против Франции. Был даже провозглашен интердикт, но Филипп твердо стоял на своем. В ответ он изгнал церковнослужителей, принявших сторону папы, заявив, что они не обращают внимания на души бедняков, нуждавшихся в духовном утешении. Филипп несколько раз обещал отказаться от Агнессы, вернув на свое ложе Ингеборг, но каждый раз нарушал клятву.

Осенью 1201 года Агнесса умерла, что наметило путь к решению конфликта. С Ингеборг стали обращаться несколько лучше, хотя до 1213 года она так и не смогла вернуться ко двору. Тем временем Филипп искал утешения в объятиях куртизанки из Арраса.

Словом, напряжение, возникшее из-за личной жизни короля, плюс длительный конфликт с Англией привели к тому, что второй из предполагавшихся папой Иннокентием претендентов на лидерство в новом крестовом походе не смог встать во главе крестоносцев, да и не стал бы этого делать.[42]

Если европейские правители не могли сражаться за Святую Землю, тяжесть его организации переходила на знать. Впрочем, значение этого обстоятельства не столь велики, как могло бы показаться. Первый крестовый поход окончился триумфально без участия королей, его организовывали графы и герцоги, а основной контингент составляли рыцари и простые пехотинцы.

Что требовалось от человека в эмоциональном, физическом и финансовом плане, когда он вступал в ряды крестоносцев, и на его одежде на плече появлялся знак Христа? Какие вопросы задавали крестоносцы сами себе, и какое влияние это решение оказывало на их семьи?

Накануне Четвертого крестового похода минуло ровно сто лет с момента взятия в июле 1099 Иерусалима армиями Первого крестового похода. Таким образом, за время походов предыдущих поколений накопился достаточный объем сведений, который передавался в семьях из поколения в поколение, пересказывался при дворах, в тавернах, площадях и постоялых дворах по всей Европе. Крестоносцам Иннокентия не приходилась делать шаг в неведомое, какой делали рыцари 1095 года. Но являлась ли информация о крестовых походах стимулом к участию в них, остается открытым вопросом. Даже в столь жестокое время, каким был XII век, участие в крестовом походе было исключительно суровым испытанием, требовавшим крайнего напряжения всех физических, умственных и духовных усилий.