Четвертый перст - страница 40
— К старому привыкаешь, да и посетителям легче будет, зато жена все также вкусно готовит, если вы не забыли.
— Давайте к делу приступим, нам еще обратно ехать.
— У нас не останетесь? Твоему помощнику могу постелить на сеновале.
— Нет спасибо, ответил я за Брайна. — Как-то мне не хочется спать в сене, и так пару дней жил на свежем воздухе.
Кстати о воздухе, он тут был очень чистым, иногда правда пахло непонятными запахами, но все равно. Единственное место, которое было мне не приятно, так это городская канава, она была очень большой и явно уходила глубоко под городом, там, наверное, целые лабиринты, где детишки гоняют огромных крыс, которое в свою очередь готовы полакомиться ими же. Вздрогнув от своих же мыслей мысленно включился в разговор, они шли уже по направлению в трактир и обсуждали какие — то мелочи.
— Когда открываетесь?
— Думаю через пару дней, у меня уже есть пару постояльцев из частых. По сниженной цене сдал им пару комнат и все.
— Овощи в деревне берешь? Рыбу?
— Овощи да, все свое, ты же знаешь. Рыбу вот с Лесонки беру, там она хороша, да и сома иногда оттуда взять удается.
Дальше они ударились в какие — то рецепты, такое чувство, что они друг друга хорошо знали, просто давно не виделись. Так же сели за стол и начали раскладывать многочисленные бумажки, при этом рьяно обсуждая всем известный рецепт.
— Так, Сай, записывай. Название э — ээ…
— Думаю, название поменять, все же. Иначе, беда такая же случиться и ничего не спасет.
— Оно понятно и как решил назвать?
— Ночлег у Тарловски думаю, тебе как?
— Нормально, мне если честно без разницы, главное, чтобы твоя ненаглядная готовила, а так называй как хочешь.
— Так и знал, что ты приехал не ко мне, а к моей жене
Оба во все горло захохотали, дружно дубася своими могучими руками по плечам. Я же сделал вид, что меня все это не касается ни на йоту.
— Так, что там дольше по списку?
— Сай, записываешь?
— Да. — Брайн мельком глянул в мои документы, убедился, что я записываю все правильно, продолжил опрашивать трактирщика.
— Будешь расширять еще?
— Да, но не скоро, посмотрю, как пойдет. Сам понимаешь.
— Больше такого не будет, я тебе обещаю. Оэльский все почистил, больше не осталось залетных, он даже гильдии заплатил, что бы они доставили к нему их, живыми… — при этих словах Тарловского передернуло.
— Видел я, что он сделал с этими беднягами. Пытал их тут несколько дней кряду, потом остальных забрал к себе, небось до сих под живы, бедняги. — как-то сразу поник трактирщик, видимо перенесся в те страшные воспоминания.
— Зато, таких мразей больше нет, не нарушаешь, наказания не получишь, ты знаешь его, он честен. Как по мне, везде бы таких князей, а то ты знаешь наших…
— Да, те лишь бы жрать, да девок наших портить.
После небольшой паузы мы перекусили, жена принесла действительно вкусный обед, и я за долгое время впервые от души поел, хвала всем богам!
— Вроде все записали, Сай, иди погуляй.
— Буду ждать у телеги.
Встал из — за стола и направился искать туалет, или что тут есть. В трактире был обычный деревенский туалет, а что тут в деревнях? На улице уже немного потемнело, сидели мы порядком, примерно часа два, или три, сложно тут без часов ориентироваться.
— Эй, парнишка. — окликнул пробегавшего мимо пацаненка, тот волок ведро с песком куда — то.
— Да, господин.
— Где тут у вас можно… — и задумался, как тут вообще называют это дело. — Ну, уборная…
— Че?
— Ну, облегчиться где тут можно?
— Ааа…, вам туда. — махнув рукой, пошел дальше.
Благодарность улетела ему в спину, но вот была ли услышана… Да и не важно. Двинул в ту сторону, которую указал пацан. Поблуждав между постройками и стройматериалом нашел — таки туалет. Это была классическая будка, какие я видел в деревнях. Пахло там также, да и не было чего — то похожего на туалет.
Вздох… Мгновенный выдох.
Сразу же пожалел о своем сожалении. Запах был тот же, что и в обычном деревенском туалете, видимо, я слишком сильно расстроился. Без удобств в этом мире я не смогу долго протянуть, если в тюрьме я хоть как-то адаптировался, то выйдя на волю сразу же все привычки вернулись, как они вообще так редко моются, грязные же.